Валя медленно сдвигала свое тело с его живота в сторону его ног. Вдруг резко остановилась, Игорь пожал плечами, мол, вот так вот. Валя опустила голову, а потом чуть приподнялась на коленках и посмотрела назад между ног. Возбужденный мальчик Игоря торчал вверх и, покачиваясь из стороны в сторону, стукал по ее ноге. Она захихикала.
Валя еще немного сдвинулась назад, хоботок Игоря уперся, она осторожно приподняла бедра, прищурилась и как-то странно посмотрела ему в глаза. Двигалась тихо, медленно, его мальчик скользил между ее ягодиц. Валя наслаждалась этим необычным ощущением. То прикрывала глаза, то опять открывала их и смотрела на сверкающие глаза Игоря.
Валя чуть больше приподняла бедра, хоботок уперся ей в живот, и она заулыбалась. Потянулась вперед, и головка заскользила по ее коже. Взгляд Вали становился то серьёзным, то игривым, то снова серьезным, то каким-то смешным.
Он скользнул по лобку, она замерла, чуть улыбнулась, вильнула попкой, и хоботок Игоря уперся ей в губки. Валя остановилась. Не шевелясь, как-то строго посмотрела ему в глаза, спрашивая тем самым, что ты делаешь. А сама продолжила осторожно опускать тело вниз. Головка скользнула по губкам, чуть расталкивая их, щекотка в паху и опять эта таинственная женская улыбка.
Игорь ничего не делал, только смотрел на Валю, как она терлась о его мальчика. Он любовался ее грацией, движениями женских бедер, чувствовал, как она тяжело дышит, и как иногда начинали дрожать ее руки. Еще с минуту она повторяла эти движения, а после положила голову ему на плечо и начала выпрямлять ноги. Зашуршало сено под ее ступнями. Она вытянулась на нем, соединила ноги вместе и закрыла глаза.
Валя не шевелилась, просто лежала, а потом вдруг подняла голову и сказала:
— Слушай, расскажи про книгу, помнишь, на прошлой неделе ты говорил, что такое форма жизни и что такое разум.
Игорь не был удивлен ее просьбой. Наверное, ей так было легче. И он начал говорить о том, что ученые так и не пришли к единому мнению, что такое вообще жизнь. Что нам известна только белковая форма. Что были обнаружены бактерии, которые могут жить без света, при огромном давлении и при температуре более семисот градусов. А также бактерии, которые умудряются жить в серной кислоте, в очень токсичном ракетном топливе и при высокой радиации. И если с жизнью более-менее понятно, то что такое разум пока не поддается объяснению.
— А что тут не понять, — вставила Алена.
Сестры, устроившись у его головы, внимательно слушали его рассуждения. Когда они перебрались к нему, что-то он не помнил.
— Понимаешь, разум — это не процесс цивилизации, это что-то больше.
— Боженька дал? — кто-то выдвинул свою теорию.
— Может и так, — пожимая плечами, ответил он.
— Разум — это умение мыслить, — добавила Валя.
— Да, это так. Но как можно проверить, кто и как мыслит. Ведь люди все мерят по себе, считают венцом творения природы. А если так, то изначально неверное определяют сами понятия «разум» и «мыслить». Как можно отсеять рефлекс бабочки от состояния, когда она может думать? — все молчали.
— Да она же не может думать, она же букашка.
— А тогда что вообще такое мысль? — спросила Светлана.
— Если бы я знал.
— Умение анализировать и принимать решение, — тут же сказала Валя.
— Нет, это не совсем так. Наверное, абстрактно мыслить, думать о том, чего нет.
— «Мысль» и «думать» — это, наверное, разные понятия, — высказалась Светлана.
Они лежали так еще очень долго. Солнце зашло за крышу склада, но они не уходили, а продолжали лежать и вести свои рассуждения, выискивая истину в том, что казалось очевидным.
Домой пошли только к вечеру. Сперва проводили сестричек, те чмокнули Игоря в обе щеки и, разом повернувшись, пошли домой.
— Пока, Чип, пока, Дейл, — по привычке сказал Игорь.
Близняшки резко остановились, повернувшись к нему, возмущенно крикнули:
— Ты обещал! — и бросились на него с кулаками.
Валя и Игорь засмеялись.
— Девчонки, вы самые замечательные и я вас люблю.
Они посмотрели друг другу в глаза, а потом ехидно и одновременно спросили:
— А кого больше?
Валя хихикнула, но две сестрички остались серьезными.
— Так… — Протянула Валя, — тебе, кажется, пора сматываться, а то будет хуже, нет ничего страшнее женских разборок.
Все заржали, и Игорь пошел сдавать Валю на руки ее матери.
— Большая просьба, хоть сегодня не убегай из дома, — попросил он ее.