Во-о-он оно что…
— Не дождёшься!
— Тогда терпи меня. Я же тебя терплю!
— Уебок ты розовый!
И дал ему под дых хорошенько.
13–14 октября
Уехал на соревнования по боксу. Пока был в Екатеринбурге, пришла СМС-ка от Мухи: «Розовый стал ещё розовее». Вот интересно, почему именно этот цвет, вроде никакое он не эмо. Кубок мы не взяли, вернулись расстроенные.
15 октября
О чём хотел сказать Муха, я понял, как только увидел Яночку. Его розовые волосы стали практически ярко-малиновыми, при этом в каскаде небрежно ниспадающих волос проглядывали белые, седые пряди. Покрасился, значит, придурок. Но это было только раз. Тут же я заметил пирсинг в губе и в носу, это два. Добили его руки, вернее, ногти с чёрным лаком, это три.
Громко выражаться я не стал, усаживаясь рядом с этим фриком, так как урок уже шёл, я опоздал. Шепнул:
— На члене, на пупке и на сосках тоже дырки?
— Попросишь, будут непременно!
— Ты в курсе, что ты урод?
— Главное, ты в курсе…
Тут меня к доске вызвали, где я продемонстрировал возможности человеческого разума и труды репетиторов.
Сюрпризы от Яночки не закончились. После четвёртого урока, на большой перемене, после столовой мы по обыкновению потащили малинового мыть. Оказалось, зря, он себе сделал какую-то нестираемую подводку и только хохотал над нами. Кретин!
У меня замкнуло что-то от его хохота, хуком я заставил его согнуться, он упал на колени, хватая воздух ртом, как рыба.
— Парни, заприте дверь! А ты, дружок мой ненаглядный, сейчас будешь оправдывать свой светло-голубой образ. Тем более, в столовой кушаешь мало, отсосёшь сейчас нашего белка полную пасть! — короче, меня понесло, ничего такого я не планировал в принципе, остановиться уже не мог. Судорожно расстёгивал ремень, ширинку и думал: «Неужели я сейчас это сделаю? Я идиот?» Яночка стоял передо мной на коленях, я видел только его затылок. Вытащив член, я одной рукой схватил Яна за малиновые волосы, развернув его лицо на себя:
— Соси, сука!
Ян облизнул губы!.. Поднял на меня чёрные глаза и сказал:
— Не боишься, что откушу?
— Что-о-о?
Яночка заржал и пополз от меня в угол туалета. Дальше мы только пинали его.
========== часть 4 ==========
16–18 октября
Я отсел к Мухе. Я противен сам себе. Я проиграл ему. Любой базар по поводу розового в нашей компании я пресекал. Парни загрустили.
Надо отдать Яну должное, он никак не отреагировал на мой демарш, всё выглядело так, как будто мы договорились. На уроках он молчал, даже на литре и истории. В основном лежал на парте и даже музыку не слушал. Пирсинга на губе не было, мне кажется, мы порвали ему губу — она у него постоянно кровила. Под глазами серые круги. Яночка заметно хромал. Бунька из девятого класса сказал, что розового рвало в туалете. В столовую он вообще перестал ходить, мне кажется, что в туалет тоже.
В пятницу нас отпустили раньше, не было физики. У меня были общественные дела, а друганы разбежались — кто в секцию, кто к репетитору. Я вышел из школы часа в три. Пошёл до парковки. Вдруг вижу: в проходе между домами стоит малиновый ублюдок. Курит. Он ещё и курит! Я остановился, он поднял на меня глаза. Никакого торжества я что-то не заметил, напротив, он смотрел как затравленная собака, и ещё у него пальцы тряслись. А у меня вспотели ладони и заболело за грудиной. Мы несколько секунд смотрели друг на друга, я развернулся и пошёл к парковке.
Я уже выезжал с улицы, в боковое взглянул туда, где стоял Ян. Блядь! Рядом с ним какие-то чуваки, руки распускают, толкают его. Тормоз! Выбегаю.
— Эй, козлы, что вам от него нужно?
— Съебись отсюдова, мажор! — это мне сказали. Их было всего-то трое.
— Парниша, гони лесом, мы с пидорасом как-нить сами разберёмся, помощь не нужна, — запел, оглянувшись на меня, долговязый в идиотской шапке с козырьком.
— Я, может, тоже пидорас, не исключайте меня из своих разборок! — тихо сказал я. Только тогда они все повернулись ко мне, отвлекаясь от Яна.
Завертелось! Кубок, может, мы и не взяли, но долбаных недоносков я приложил конкретно. Что-то и мне перепало, но минимум. Когда у главаря не осталось более против меня никаких приёмов, он схватил лежащий рядом внушительный обломок доски и стал размахивать перед моим носом. Чёрт! Как бы выхватить? Но тут сам недоносок ойкнул по-бабски как-то и упал лицом вперёд, прямо на меня, я его подхватил и бережно уложил на мокрый асфальт. За ним стоял мой малиновый ублюдок. Мой! Он врезал недоноску по затылку, и, видимо, неслабо! Тем временем ожил долговязый и с криком: «А-А-А! Пидоры поганые!» — налетел на Янку головой в живот и припёр к стене, розовая голова стукнулась о кирпичи, тело обмякло. Я дёрнул долговязого за жалкую курточку, вмочил апперкот, и он пополз куда-то наружу. Всё! Брейк! Победа за симпатичным парнем в кожаной куртке в среднем весе в правом углу.
Поворачиваюсь к Яну, он полулежит, прислонившись к стене. Подбегаю к нему. Не реагирует, пытаюсь открыть глаза, они закатываются, белок в красной паутине сосудов. Чёрт, он без сознания! Что делать? Отец! Звоню:
— Папа! Слушай, тут у меня друг, его вырубило, папа, у него глаза красные, он без сознания, папа, что делать? Он не умрёт?
— Стоп, вы дрались?
— Да папа, но мы часто дрались, а тут такое! Папа…
— Открытая рана есть?
— Нет.
— Губы синие?
— Они в крови-и-и-и…
— Ты на машине?
— Да.
— Ты не пьян?
— Нет же!
— Донесёшь его до машины?
— Да!
— Вези его к нам.
— К нам куда?
— В квартиру, я скоро буду…
Гудки.
Я склонился над Яном, схватил его поудобнее. Тяжёлый, ужас! Еле допёр до машины, хотя тут каких-то десять метров! Прислонил к автомобилю, открыл дверцу, аккуратно положил розового на заднее кресло, согнул ему ноги. Вернулся на место побоища, забрал его рюкзак. И домой, тут недалеко.
Около дома Ян вроде очухался, но глаза расфокусированы, мне кажется, он меня не узнает! Еле вытащил его из машины, как только он принял вертикальное положение, его начало рвать на землю. Потом я его героически взвалил на плечо и, шатаясь, пошёл к подъезду, в лифте спустил Яна на ноги, прижал своим весом к стене. Руки у меня тряслись, когда открывал квартиру. Машки нет дома, слава Богу, она ещё в музыкалке. Тащу его к себе в комнату, кладу на кровать. Снимаю гриндерсы, носки, потом куртку, аккуратно переворачивая на бок, потом его канареечный пиджак. Бегу в ванну, мочу полотенце, обтираю ему лицо. Полотенце становится сразу кроваво-грязным. Мочу ещё раз, протираю снова, очень осторожно губы. Сам их разбил! Потом протираю шею, уши, задираю футболку, смачиваю грудь и живот. Блядь! Тут одни синяки! Шрамы меня уже не удивляют, я даже не обращаю на них внимания.
Поворот ключа! Приехал отец, он вбегает в мою комнату, не раздевшись. Видит розовую голову на моей кровати:
— ЯН?!
И тут же ко мне, хватает меня за воротник:
— Что вы с ним сделали, ублюдки? Мне стыдно, что я твой отец!
Дальше он отвесил мне пощёчину. Мне не обидно, отец прав.
Отец скидывает куртку на пол, садится на край кровати, склоняется над Яном, смотрит в глаза, щупает, потом осторожно снимает футболку с парня, начинает снимать джинсы.