Он так замечтался, расхаживая по двору в ожидании боярского ключника, что даже не заметил, как Елизар Маркович спустился с крыльца. Он увидел его, когда старик уже подходил к нему. Парень так и кинулся к ключнику.
— Ну что? — спросил он замирающим голосом.
— Ставь свечи чудотворцам московским да говори мне спасибо! Устроил, хе-хе-хе! — похлопывая Никиту по плечу, сказал старик.
— Ну, слава Тебе, Боже! — воскликнул парень так радостно, что Елизар Маркович удивленно вытаращил глаза.
— Вот, спасибо тебе, Маркович, голубчик, так спасибо! — продолжал Никита. — А когда кабалу писать? Сколько дает? Четыре?
И Медведь даже притаил дух: «Вдруг да меньше!»
— Четрые, четыре! А кабалу завтра же напишем. Надо послухов подыскать…
— Э, я найду! Пожалуй, сейчас же и побегу искать.
— Нет, постой!.. Надо нам еще с тобой потолковать кое о чем. Видишь ли, я — человек добрый и не корысти ради устроил! Добра только тебе желая…
— Да я знаю же…
— Погоди… Так, говорю, добра только одного тебе желаю, но все-таки, знаешь… того… Я человек бедный… Доходишков у меня нет — всякий грошик на счету у боярина…
Парень понял, к чему клонил речь ключник.
— Я тебе подарочек куплю.
— Ну, зачем подарочек! Нетто я за многим гонюсь, так, возьму у тебя маленько по бедности…
— Ладно, ладно! Сколько?
— Да малость самую, чего о том и толковать. Я и сказал это все к тому, чтоб ты на меня после не осерчал.
— Вот еще!
— То-то! Иди отыскивай теперь послухов, а потом на боковую заваливайся да спи спокойней…
С этими словами Елизар Маркович отошел от Никиты.
Тот с некоторым недоумением посмотрел вслед ключнику; его несколько озадачила речь Елизара Марковича. Потом Никита махнул рукой. «Э! Завтра все узнаем! Пойти послухов искать поскорей. Жаль, что с Любой свидеться сегодня не удалось да поговорить обо всем об этом… Ну, завтра свидимся. А я ей непременно плат куплю, самый что ни на есть краснейший… Куда ни шло! Для милого дружка и сережка из ушка! Носи, Любаша, раскрасавица моя, да вспоминай своего милого!..» — размышлял Никита, удаляясь от места беседы с Елизаром Марковичем.
XII. Продолжение «паука и мухи»
Когда на другой день Елизар Маркович, Никита Медведь и «послух»[14] Антип Алешкин, длинный и худой, как щепка, мужик, пришли в холопий приказ, их довольно неприветливо встретил заспанный подьячий вопросом:
— Что надоть?
— А вот кабалу б надо настрочить… — низко кланяясь, пояснил княжий ключник.
Подьячий, строчивший перед их приходом какую-то бумагу и при вопросе поднявший голову, теперь вновь усердно принялся за работу и ничего не ответил ключнику.
— Нам бы дьяка… — продолжал Елизар Маркович.
Писака оставался глух и нем.
— От князя мы от Щербинина, Фомы Фомича… — снова заговорил старик, напрасно прождав ответа.
Однако и имя Щербинина не произвело действия: подьячий, теперь прочитывавший написанную бумагу, по своей неподвижности казался статуей.
Тогда Елизар Маркович со вздохом полез в кошель и положил на стол перед подьячим несколько монет, звякнув ими. Вероятно, этот звук был более доходчив до приказного уха, потому что подьячий, искоса взглянув на деньги, процедил:
— А дьяку?
— Припасено, милостивец, припасено! — ответил княжий ключник.
— Ну ладно, будем писать кабалу, — опуская деньги в карман, промолвил приказный и, достав чистый лист бумаги, спросил: — Кабалу?
— Да… — сказал старик.
— Кто кабалу дает?
Никита молча поклонился.
Подьячий стал задавать нужные для дела вопросы и записывал ответы. В конце концов составился документ, носивший название «кабалы».
— Припасай деньги дьяку… Придет сейчас… Пойду доложу… — промолвил подьячий, вылезая из-за стола.
Елизар Маркович зазвенел монетами.
Когда подьячий вышел, ключник бросил на стол несколько монет, потом повернулся к Никите:
— Получи и ты… На!.. — И он сунул сверток с деньгами в руки парня.
Тот принял дрожащей рукой.
Вошел дьяк.
Это был тучный краснолицый мужчина спесивого вида. Он кивнул в ответ на низкие поклоны посетителей, кряхтя опустился за стол на скамью, не спеша пересчитал деньги, приготовленные для него, буркнул, поморщась: «Маловато!» — и приступил к делу.
— Кабала написана?
— Написал ее… — ответил подьячий.
— Ну, читай, послушаем.
Приказный громогласно прочел следующее[15]:
— «Се азь, Микита Медведь, сын Панкратия, занял есмь у князь Фомы человека Фомича Щербинина у Елизара у Михрюткина, — такова была фамилия княжеского ключника, — государя его серебро четыре рублев денег московских, ходячих маия от седьмого числа да по того ж дни на год. А за рост мне у государя его, у князь — Фомы Фомича, служити во дворе по вся дни. А полягут деньги по сроце, и мне у государя его, у нязь Фомы Фомича, за рост служити по тому ж по вся дни во дворе. А на то послуси, Антип, Петров сын, Алешкин. А кабалу писал Гришка, Федоров сын, Алабышев лета 7109».
15
Это почти буквальный список с «кабалы» того времени, измененный только сообразно с фигурирующими лицами.