Я посмеялась, Маргарет начала собирать сплетни. Основной состав рабов был на полях. Посевную никто не отменял. В зеленоводстве я была ноль. Дохли даже кактусы. Так что на поля не сунусь. Опекун говорил, что при переписи душ ему очень помог один крепкий, но увечный мужик по имени Томас. Сказал присмотреться. Раб посвящал все свое время после работы на помощь другим. Отличился при переписи, при подсчете калек, подсказывал, кто, чем в тайне мечтал бы заняться.
Шла убедиться воочию, что он нам подходит и психически выдержит намечающееся испытание. На пороге барака сидел большой мужик. Метра два ростом. Уставший, вспотевший, но уверенно смотрящий вперед единственным глазом. Томас был одноглазым, с кривой правой ногой, подворачивающейся вовнутрь, и двумя пальцами на правой руке. Все свои увечья он получил от Гальфрида. Вигмар не стал рассказывать почему. Стало ясно, когда к нему, пританцовывая, вышла босая трехлетка с милым лицом, неся воды в щербатой кружке. У Томаса явно была красивая жена.
Увидев меня, он поставил кружку и неловко начал вставать боком. Такие люди не приемлют жалость. Спокойно подождала, пока встал и поклонился в приветствии. Попросила сесть и села рядом сама. Упертый баран начал подниматься. Приказала сидеть. Он насуплено пыхтел. Маргарет и Ги стояли в сторонке.
- Чем обязан? – буркнул богатырь.
- Пришла посмотреть на тебя.
- Женат я и безобразен. Госпожа пришла позубоскалить? – набычился мужчина.
- Томас… - донесся укоризненный слабый голос из проема постройки.
Он болезненно оглянулся, выдохнул и сгорбился. Собрался в кучку, выпрямил спину и совсем другим тоном продолжил:
- Прошу простить мою вольность, госпожа. Готов принять наказание.
- Хорошо, принимай, - кивнула ему. – Тогда…
***
Сделала паузу, мужик напрягся, сжав челюсть.
- А ты грамотный, Томас? С людьми как общаешься?
- Немного разумею. Жена учила. Во многие жилища вхож. Не во все.
- Прекрасно. Назначаю тебя главным по рабам. Придется учиться и работать. Переселитесь в дом Гальфрида. Мне надо, чтоб ты четко исполнял все приказы. Мои приказы. Сможешь? Потянешь эту должность?
- Вылечите жену, стану ручным псом. Жилы рвать буду, все смогу! - выпалил мужчина, подавшись вперед.
Томас мысленно одел намордник, повесил ошейник на шею, бросив поводок в мои руки. Прозвучали слова клятвы. Хитрый жук вставил в конце речи условие о здоровье жены. У меня вышли два звена, у него цепь на запястье. Вошли в барак. Женщина лежала на грубо сколоченных досках в ворохе тряпья, с интересом разглядывая вошедших нас огромными глазами. Исхудавшее лицо было «украшено» следами ожогов.
- Погуляйте, - попросила всех.
Люди вышли. Ги встал на улице спиной около входа. Притащила крепкий стул к кровати и села.
- Госпожа, - склонила голову женщина. – Меня зовут Ингрид.
Грудной кашель прервал речь. Она хотела продолжить. Я прижала палец к губам и покачала головой. Дар просканировал тело. Зажившие переломы ребер, перелом бедра и жидкость в правом легком. Вспомнила «ирода», хмыкнула и поставила купол. Нырнула в организм. Черная роза выпустила свои колючие нити, откачав жидкость из легких, чтоб не тратила резерв. Вынырнула обратно. Ингрид счастливо улыбалась.
- Благодарю, - прошептала она. – Дышать-то как легко, - сияли ее глаза.
- Ингрид, закуси одеяло. Может быть больно.
Она беспрекословно исполнила. Одеяло было чистое. Я ни разу не медик, а помочь хотелось. Игрид повезло, перелом был относительно недавний и без смещений. Черная Роза прыснула анестезию, уверяя, что осечек не будет. С помощью целительского дара устранила тромбозы, подправила ослабевшие мышцы, восстановила кровоток и срастила саму кость. На сегодня это было все, даже много.
- Нога больше не болит, - плакала Ингрид. - Не болит…
- Будешь скакать, как раньше, - пообещала ей, доставая из кармана перекус.
«Ирод» еще не научил восстанавливаться по-другому. Попросила рассказать, откуда такие боевые «награды». Услышала примерно то, что ожидала. Гальфрид положил глаз на Ингрид, захотел сделать своей. Начинал с комплиментов и подарков, от которых она отказывалась. Томас, отстаивая честь жены, получал травмы. Ингрид намеренно изуродовала себя горячими углями. Утратившее привлекательность лицо не повлияло на ситуацию. За свои отказы женщина получала тумаков так, чтоб не было видно. Она молчала. Отсюда и переломы ребер. В конце винтрона Ингрид, устав, в сердцах крикнула прилюдно, что добровольно сама к нему не придет. В один из дней ее « случайно» уронили со ступеней дома Гальфрида. После этого она не смогла встать.