— Значит, ракетчики все еще трудятся?
— Извините, товарищ подполковник. — Жогин встал, не выпуская из рук логарифмической линейки, выпрямился. — Проверяю работу операторов.
— Вижу, вижу. А я проверить жалобу пришел.
— Какую жалобу? — Жогин удивленно посмотрел на подполковника.
— А дочь ваша, Машенька, пожаловалась. С полигона, говорит, папка вернулся, а домой не идет.
— Э-э-э, неправда, товарищ подполковник, — заулыбался Жогин. — Я раньше всех дома побывал, сразу, как технику в парк поставили.
— Мало побывали, значит. Надо было с дочкой в кино сходить, с женой погулять под звездами. Вечер-то какой!
— Не до этого, Геннадий Максимович. — Жогин тягостно вздохнул. — Я сейчас вроде провинившегося школьника. Того и гляди, в угол поставят.
— За что?
— Не догадываетесь? Ладно, скажу. Как раз сегодня на полигоне я понял, что не за тот гуж мы тянули. Оно, конечно, установленные нормы перекрыли, и командующий похвалил нас. Но это все лишь секунды... секунды... — Жогин разочарованно развел руками. — А хочется большего. И ведь есть такая возможность, есть! Только заходить нужно с другого фланга. Прибор наведения меня беспокоит. Именно в нем скрыты резервы ускорения подготовки точных данных.
— Интересно. Но ведь это, как я представляю, уже область большой рационализации. Вы с полковником Осокиным советовались?
— Пока в общих чертах.
— Помощь обещает?
— Не очень. Ему сейчас, после замечаний командующего, не до рационализации.
— Ну как бы там ни было, а он непосредственный начальник ваш. К тому же за всю рационализацию в дивизии в ответе. А вы, значит, за этот прибор уже всерьез взялись? И как... проясняется что-нибудь?
— Одна идея уже в руках вроде. Но времени маловато. Урывками работаю.
— Что ж, тогда не буду мешать, Григорий Павлович. Работайте. Только не забывайте, что и отдыхать нужно.
Жогин улыбнулся.
— Спасибо, товарищ подполковник.
Внизу Нечаева опять встретил дежурный офицер, проводил в ленинскую комнату, где солдаты читали газеты, писали письма или тихо разговаривали, разделившись на маленькие группки.
— Скучновато у вас что-то, — сказал Нечаев, присаживаясь к столу, заполненному подшивками газет и журналов. — Устали вы, похоже, основательно.
— Не в том дело, товарищ подполковник, — заговорил было ефрейтор Машкин и вдруг замялся, умолк.
Нечаев знал ефрейтора как хорошего оператора, веселого, артельного товарища и как самого голосистого запевалу в гарнизоне. Месяца два назад после соревнования на лучшее исполнение строевых песен он сам вручал ему приз с шутливой надписью: «Волжанину, земляку Шаляпина, ефрейтору Машкину Константину Степановичу с благодарностью от командования».
— Так вы чего приуныли? — спросил Нечаев. — Никогда раньше я вас такими вроде не видел.
Ефрейтор нехотя стал объяснять:
— Обидно, товарищ подполковник, в своем ракетном деле все как надо было, а тут...
— А тут не свое дело, значит? Выходит, борьба с десантом противника дело постороннее. Странно вы рассуждаете.
Машкин в замешательстве посмотрел на молчавших товарищей.
— Не то чтобы постороннее, товарищ подполковник, но и не прямая наша задача, как, например, подготовка к пуску.
— Не прямая, говорите?
— Конечно. Сами посудите, если не будет расчетных данных ко времени, то и никакого ракетного удара не произойдет.
— А если десант противника захватит всех нас вместе с пусковыми установками, тогда удар произойдет? — Нечаев строго посмотрел на растерявшегося Машкина. — Ну, ну, отвечайте.
Машкин долго переглядывался с товарищами, как бы спрашивая: «А вы чего молчите?»
Наконец кто-то сказал без энтузиазма:
— Охрана ж должна быть.
— Верно, охрана должна быть, — подхватил Машкин.
— Ладно, допустим, что подразделения для охраны пусковых установок выделены командованием. Но ведь они могут опоздать, да и противник в любой момент отсечь их может от расположения ракетных установок. Как быть в таком случае? — спросил Нечаев.
— Тогда, конечно... Сами тогда должны защищаться, — согласился Машкин. — Но ведь это исключительные обстоятельства, товарищ подполковник.
— Исключи-и-тельные... — протянул Нечаев. — Да при современных воздушных средствах десантные действия могут приобрести самые массовые размеры. Или вы такое не допускаете?
— Нет, почему же, допускаю, — сказал Машкин. — Мы на такой случай дополнительные обязательства приняли.