– Так считает погодный канал, но может усилиться с выходом на берег.
– Но дата твоего слушания...
– Оно будет в четверг утром. Ураган, если и доберется сюда, то не раньше позднего вечера четверга.
– Мне не нравится мысль о том, что ты будешь в городе как раз во время урагана.
Руби поцеловала его в плечо.
– Я не буду. Я вернусь задолго до того, как начнется дождь. Кроме того, это даст мне возможность проверить домашние дела.
Линкольн напрягся. Она почувствовала момент, когда он эмоционально отгородился от нее стеной. Что она такого сказала, что это вызвало такую реакцию?
– Я сказала что-то не то?
Он только покачал головой.
– Тебе надо немного поспать. Уверен, завтра у тебя будет много дел, тебе необходимо подготовиться к слушанию.
Странно, подумала Руби, вглядываясь в тени. У них была самая невероятная ночь в ее жизни, и она внезапно почувствовала себя более далекой от него, чем несколько недель назад. Он использовал ее, и теперь закрылся? Она молилась, что нет. Он, казалось, получил столько же удовольствия, как и она.
Руби не могла сказать, как долго она лежала, восстанавливая в памяти каждую деталь их любовной игры, прежде чем ее глаза закрылись, и сон, наконец, поглотил ее.
ГЛАВА 34
Линкольн лежал неподвижно, глядя на верхнюю часть своей кровати. Руби скоро вернется домой, и ему нужно подготовиться к ее отъезду. Он осторожно вытащил руку из-под головы девушки и соскользнул с кровати, чтобы встать перед окном.
Иронично, что он влюбился в Этвуд. В члена семьи, которую ненавидел всю свою жизнь.
Наклонившись вперед, Линкольн прижался лбом к холодному стеклу окна. Ненависть, к которой он так привык на протяжении многих лет, казалось, оставила его в тот момент, когда Руби обняла его. Черт, если бы он был честен с самим собой, это случилось в ту минуту, когда она вошла в его жизнь.
Линкольн больше не презирал Агату или Чарльза, а где-то глубоко внутри, он был благодарен им. Ведь если бы не проклятие Агаты, он бы никогда не встретил ее внучку, Руби.
Зверь отвернулся от окна, чтобы посмотреть, как она спит. Какой спокойной и красивой она выглядела, лежа посередине его большой кровати. Он снова хотел ее.
Отгоняя похотливые образы Руби, извивающейся под ним, Линкольн перевел взгляд на зеркало рядом с кроватью. Утром он избавится от него. Это послужило бы лишь напоминанием о его проклятии. Линкольн хотел помнить последний месяц своей жизни с Руби как Зверь. Ибо в виде Зверя он научился любить.
И любить ее, да. Больше, чем он когда-либо считал возможным.
Эмоция душила его до такой степени, что он не мог дышать. Он пошатнулся по направлению к столу с розой, облаченной в стекло, и с горечью смотрел на нее. Как бы он ни любил Руби, он не мог заставить ее остаться. Человеческая половина Линкольна знала, что он должен был отпустить ее, и Зверь внутри него подчинился.
Открыв ящик в маленьком столе, он достал дело на дом Руби. Неуверенной рукой он схватил перо и написал свое имя внизу, возвращая его обратно ей. Он позвонит Темплтону утром и прикажет ему перевести деньги, спущенные Чарльзом в азартных играх, на банковский счет Руби. Все шестьсот пятьдесят тысяч долларов. Она сможет позволить себе закончить колледж и стать ветеринарным врачом, на которого она уже учится.
Линкольн прислонился к кровати со слезами, скопившимися в глазах, и положил бумаги на тумбочку, где она сможет найти их после пробуждения. Мужчина наклонился и мягко прижался губами к ее щеке. Схватив свою одежду и плащ, он покинул комнату.
В доме не было слышно ни звука, когда Линкольн одевался и пробирался вниз. Мужчина незаметно выскользнул, подошел к лодке и сел в нее. Он останется в хижине, пока Руби и ее брат не уедут. Так будет легче для них обоих.
Но сперва он должен был кое-где остановиться.
* * * *
Линкольн опустился на колени перед надгробными плитами своих родителей, его сердце стало тяжелым от горя. Прошли годы с тех пор, как он в последний раз посещал их могилы. Мужчина коснулся надгробия своей матери, улыбнулся и рассказал ей все, что мог, о Руби.
– Тебе бы она понравилась, – закончил он, поглаживая имя матери, высеченное на мраморе. – Нет, ты бы полюбила ее.
– Отец? – прошептал он, переключая внимание на могилу своего отца. – Я прощаю тебя.
Вскочив на ноги, Линкольн вернулся к лодке, и в его животе ворочалось отвращение. Он провел большую часть своей жизни, пытаясь найти одобрение своего отца. Утверждение, которое никогда не придет.
Линкольн в раннем возрасте принял то, что его отец никогда не сможет полюбить его. Никто не сможет, если на то пошло. Но Руби показала ему доброту, которую он навсегда сохранит в своем сердце. Она вручила ему подарок, которого он никогда не будет достоин. И независимо от того, на какую жизнь он обречен жить с этого момента, у него всегда будут эти воспоминания, чтобы лелеять их.
Он направился по реке в хижину, и по прибытию закрепил лодку на причале. Аллигаторы скользнули в воду, когда он шагнул вверх по холму, открыл дверь и скрылся внутри. Подняв фонарь, Линкольн зажег его и поставил у койки, стоявшей вдоль противоположной стены. Сняв плащ, он забрался под затхлые одеяла с мыслями о Руби. Он все еще чувствовал ее удивительный запах на своей коже.
Линкольну хотелось разбить голые стены, вырваться из одежды и нырнуть в мутную реку Миссисипи. Что угодно, чтобы избавиться от боли в сердце. Но он не мог заставить себя войти в бушующие воды. Мысль о том, чтобы смыть аромат Руби с его тела, была кощунственной.
Отбросив одеяло, Линкольн вскочил на ноги и, пошатнувшись, направился к месту, обычно приносившему ему покой, – сад из роз. Однако умиротворение не наступило. Зверь откинул голову и взревел, разрушая тишину ночи:
– Руууууби!
ГЛАВА 35
Руби проснулась от ощущения чего-то теплого и влажного, потирающего ее руку. Она улыбнулась и перекатилась на другую сторону, щурясь от утреннего солнца.
– Линк... О, – выдохнула она, ее глаза стали огромными. – Сэйтен.
Гигантский волк сидел рядом с кроватью, скуля и облизывая ей ладонь.
– Что случилось, мальчик? – пробормотала Руби, медленно потянувшись, чтобы погладить его между ушами. Он позволил ей эту ласку, приблизившись и положив голову на кровать. Руби бросила взгляд в сторону ванной и нашла ее пустой, свет был выключен.
– Где Линкольн? Хммм…
Она погладила Сэйтена еще минуту, затем откинула одеяло и поднялась на ноги. С саднящим ощущением между бедер Руби голышом вошла в ванную и включила душ, прислушиваясь к звукам, которые помогут ей определить местоположение Линкольна.
Он, должно быть, внизу, подумала она, ступая под теплые струи. Стон соскользнул с ее губ, когда вода стекала по ее телу. Она больше не была девственницей. Странно, но Руби не чувствовала себя иначе. Ну, кроме легкой боли между ногами и невероятного чувства женщины, которую любили.
И ее любили каждой клеточкой. Она вспоминала каждое прикосновение, каждый взгляд, которым Линкольн наградил ее прошлой ночью. Ее живот трепетал от волнения при мысли о встрече с ним. Будут ли они заниматься любовью сегодня вечером?
Закончив принимать душ, Руби быстро вытерлась, и по дороге к гардеробной с одеждой обернула полотенце вокруг тела. Ее взгляд остановился на бумагах на столе. Накануне вечером их не было там.
Заметив подпись Линкольна внизу, Руби схватила документы и начала читать. Чем больше она читала, тем быстрее ее сердце начинало биться. Слезы наполнили ее глаза, девушке стало тошно. Линкольн подписал документы на ее дом.
Руби знала, что должна быть счастлива, но где-то глубоко внутри она чувствовала себя использованной. Линкольн переспал с ней и заплатил всю цену. В конце концов, ему удалось сделать ее своей шлюхой.