Она находилась в одной из комнат этого огромного люкса, вероятно именно там находился кабинет и Гермиона знала, что кабинет в люксах предусмотрен.
Теодор принёс какую-то папку и положил её на кровать. Спокойно снял свои серые штаны и остался в тёмно-синих боксерах. Гермиона залилась краской и почувствовала резкий прилив крови. Девушка провела по своей щеке, коснулась своих ушей пальцами и, закрыв глаза, прикусила губу.
Теодор повернулся и рассмеялся.
— Я никогда не привыкну к твоей скромности, и я надеюсь это как-то можно убрать?
— Что? — непонимающе спросила Гермиона.
— Ты смущаешься, например, когда я переодеваюсь.
— Потому что воспитанные люди переодеваются не при девушках, понимаешь? Ну не вот так, посреди комнаты.
— Да?
— Да, — резко ответила Гермиона.
— А Поттер и Уизли при тебе не переодевались? —Гермиона смутилась, чувствую, что стала красная, словно рак.
— Переодевались, но это другое.
— Я уже это слышал.
Она подошла к кровати и, не смотря на него, взяла папку. Открыв её, Гермиона поняла, что это ювелирный каталог. Пролистав, девушка остановилась на определённой странице. Всматриваясь в фотографию, выражение лица изменилось и вся спесь сошла на нет.
Красный камень заворожил её. Девушка провела пальцем по фотографии, а именно по кулону с очень крупным камнем в золотой оправе с необычной резьбой, напоминающей трещины.
— Это рубин? — Гермиона кивнула, не отрываясь.
— Да, тебе нравятся ювелирные украшения?
И вот тогда девушка усмехнулась.
— А ты думаешь, что я интересуюсь исключительно книгами и домовыми эльфами? Нет. Мне нравятся украшения как вид искусства…
— Ну, я понял, — прервал её Теодор. — Я всё понял, Гермиона.
— Значит, у вас ювелирный бизнес?
— Правильно говорить - у меня. Да, во многих странах, в том числе и во Франции. И мы занимаемся не только ювелирными украшениями, но еще и предметами искусства, антиквариатом, и я расширил его - вот уже два года, как я веду бизнес не только с магической частью населения, но и с маггловской.
Вот тогда Гермиона повернулась, она внимательно посмотрела на Теодора, слегка наклонив голову на бок. Он уловил её взгляд и встретил его.
Рубашка была расстëгнута и Гермиона скользнула по его торсу, но лишь на мгновение, и снова устремила свой взгляд прямо в синеву, в которой каждый раз тонула.
— Удивлена?
— Да, я удивлена, потому что ты чистокровный волшебник и твой отец, он…, — она запнулась, — он был ярым борцом за чистую кровь, последователем Волан-де-Морта, а его сын сотрудничает с магглами. Что это? Жажда денег или…
— У меня получается зарабатывать деньги, а ещё я люблю искусство. Картины, предметы антиквариата… А магглы для меня такие же люди. Если ты не знала, то я никогда не был сторонником этого режима и с отцом практически не общался.
Она кинула папку на кровать и подошла к нему, неуверенной рукой она коснулась его обнажённой кожи, проведя по ней кончиками пальцев, всё так же не отводя взгляда. И, продолжая вот так смотреть, дрожащими пальцами стала застёгивать рубашку.
— Я знаю, — тихо сказала она.
— Вообще-то, я мог бы сделать это с помощью волшебства.
— И это я знаю, просто помолчи.
Он улыбнулся.
— Это коллекция рубинов и кое-что я сейчас хочу купить, поэтому мне нужно посетить этот аукцион. И я бы хотел, чтобы когда пришёл, ты всё ещё была здесь. Пожалуйста, не нужно от меня убегать.
— Хорошо, — всё так же тихо ответила она.
Больше всего на свете Теодор хотел коснуться её губ, хотел прижать её к себе так крепко, чтобы чувствовать напряжение в её теле. Хотел запустить руку в её волосы и натянуть их вниз, оголяя шею, ему хотелось её, и это нарастающее чувство давило.
Но он знал, что может её спугнуть, что главное это то, что она здесь. Ведь Гермиона была похожа на зайца, который умел развивать такую скорость и так запутывать следы, что он мог потерять её навсегда.
Теодор отгонял свои чувства, запирал в клетку свою страсть и думал только о ней. Больше всего он не хотел её напугать или обидеть, она сама должна решить для себя, и, кажется, лёд тронулся.
========== Часть 8 - «Мой драгоценный камень» ==========
Оставшись одна, Гермиона решила не думать ни о чём, не анализировать то, что сейчас происходило между ней и Теодором.
Больше никаких сомнений, пути назад нет. Все мосты, которые она возводила, были сожжены.
«Даже если у нас не сложится или каждый из нас пойдёт своей дорогой, то я справлюсь, но сейчас мне это необходимо», — она думала так и смотрела через стекло, на просыпающуюся Францию.
Гермиона впервые отключила свой мозг, словно поставила его на режим сна.
Девушка ни о чём не думала, лишь рассматривала мебель в номере, картины, которые были на стенах, долго любовалась видом из окна и полчаса провела в ванной комнате, стоя под душем. Она наслаждалась, принимая тонкие струйки воды, касающиеся её тела, вызывая новые ощущения.
Гермиона вспомнила его запах, взгляд и оттенок кожи. Думая об этом, она вошла в поток воды и перестала дышать. Это было практически как погружение под воду, сердце бешено заколотилось; кислород заканчивался, и она вынырнула из струек воды жадно глотая воздух.
В этот стрессовый момент она знала, что любая мысль, которая приходит, является правдой. И правда эта является чем-то важным, необходимым, зависимым, и именно в этот момент мысленно она произнесла его имя.
Теодор.
Время тянулась очень медленно, и она впервые наслаждалась этим. Вот так просто, растрачивая минуты ничего не делая. Оказалось это легко.
— Легко, — подумала Гермиона.
Девушка запрыгнула на большую кровать и, закрыв глаза, почувствовала цитрусовые ноты, от этого у неё закружилась голова.
Она лежала обнажённая, с мокрыми волосами и лишь слегка прикрытая шёлковой тканью. В начинающемся головокружении у неё сменялись картинка за картинкой. Воспоминания тех крохотных мгновений, когда они были вместе, и Гермиона даже не заметила, как сон подкрался и поманил её с собой. И если бы она только знала, что вскоре он вернётся и застанет её в таком виде. Если бы только знала.
Теодор зашёл тихо, по старой привычке, ведь столько лет он был тенью, которая не хотела привлекать к себе внимания.
И он умело научился растворяться в тишине, а вот именно сейчас этот навык был ему на пользу.
Увидев Гермиону, он застыл, словно кто-то щёлкнул пальцами, и время остановилось. Теодор завороженно смотрел на девушку, которая крепко спала. Её обнажённое тело приняло форму, похожую на волну - неровную, но плавную. Простынь, которой она была прикрыта, соскользнула, обнажив её грудь, живот и ноги, а лишь часть, а именно бедра и ягодицы были прикрыты. Её мокрые волосы стали будто больше в объёме, а хаотичные кудряшки игриво лежали на подушке. Лицо Гермионы было умиротворённым, а губы сладко дрогнули, когда она что-то прошептала. Слов было не разобрать, они превращались в звуки и исчезали.
Теодор решил подойти ближе и присев на краешек кровати, продолжил любоваться ею, улавливая каждый звук, который она могла издать.
Так он просидел около получаса и вспомнил, что в руках держит тёмно-зелёную коробку из мягкого бархата.
Он положил её на прикроватную тумбочку и встав, тихо вышел. Покой девушки не был потревожен и она продолжила смотреть свой невинный сон.
Гермиона проснулась и, потянувшись, коснулась ладонью своего живота и резко распахнув глаза, издала странный звук. Девушка поняла, что обнажена и нервно осмотревшись по сторонам, соскользнула с кровати и побежала в ванную комнату, резко захлопнул за собой дверь и появилась лишь через несколько минут. Она вышла в белом халате, тапочках, и с серьёзным видом, продолжая туго завязывать, а точнее старательно затягивать пояс.