А третий рухнул на колени, его тело начало ломаться изнутри. Кости выворачивались с хрустом, кожа лопалась, как перезревший плод, и из трещин выползали твари — скользкие, дрожащие, с белесыми глазами. Они тут же набрасывались на ближайших живых, разрывая плоть жертв.
Костяные пауки копошились среди трупов, их тонкие лапки с лёгкостью протыкали тела, сплетая из них коконы. Каждый шёлковый слой пропитывался чем-то тёмным, липким — будущая пища для чего-то большего.
Банши кружили над полем, их полупрозрачные фигуры мерцали, как дым. Их вой не просто резал слух — он проникал в череп, вгрызался в мысли, выворачивал память.
Мёртвые маги, их пальцы уже лишённые плоти, чертили в воздухе руны. Знаки вспыхивали кровавым светом, и у тех, кто осмеливался на них взглянуть, в жилах закипала кровь. Кожа трескалась, обнажая мясо, а из горла вырывались хриплые вопли.
Давление на разум усилилось вдесятеро. Даже Герои начали сдавать.
Лираэль стреляла в тени. Её пальцы дрожали, но лук не подводил — стрелы одна за другой вонзались в пустоту. Она не видела врагов, но они были там, шевелились в углах зрения, смеялись шёпотом, тихим, как смерть.
Альрик рубил воздух, его меч выл от ярости, будто живой. Каждый удар сопровождался рычанием — не его, а самого клинка, словно сталь ненавидела эту тьму так же, как и он.
Гилен подобрался ближе, стараясь не привлекать внимания сошедших с ума.
Древо. Оно не было просто растением. Оно дышало. Сердце, огромное, пульсирующее, обёрнутое в кору, из которой сочилась чёрная смола. Строки кода, мерцающие зелёным, обвивали его, как змеи, перекачивая энергию в самых сильных монстров. Но главное — оно билось.
В такт с Ренаром.
Алхимик стоял неподвижно, его пальцы медленно сжимались и разжимались, будто он пробовал на ощупь саму пустоту. Монстры окружили его плотным кольцом, не подпуская никого. Он уже не сражался. Он слушал.
— Ренар под воздействием Древа! — Гилен крикнул Лираэль, но его голос потонул в вихре безумия.
Эльфийка не услышала. Её глаза, обычно такие острые, теперь бегали из стороны в сторону, цепляясь за несуществующие цели. Она снова натянула тетиву, выпустила стрелу — в призрака, которого видела только она.
Гилен рванулся к Альрику, подходя сбоку, но чтоб тот его видел, попутно отбиваясь от какой-то летающей твари.
— Алхимик превращается!
Но Герой лишь на миг отвел взгляд в сторону Ренара — и снова бросился в бой. Потому что уже было поздно.
В следующее мгновение всё остановилось. Наёмники. Маги. Лучники. Даже "Пламенный Щит" — Торин, Варрик, Лирия, Эсмеральда, Арнольд — все застыли, будто время выключилось. Глаза пустые, рты приоткрыты, пальцы замерли в последнем движении.
Только Гилен остался на ногах. Потому что он видел. Потому что не боялся. Потому что был готов. А мир вокруг него умирал.
Тишина, что бывает не перед бурей — а та, что наступает после. Гнетущая, плотная, словно сама тьма притаилась и затаила дыхание. Даже ветер не шевелил листья.
Все вокруг застыли. Наёмники с оружием, занесённым для удара, маги с полузавершёнными заклинаниями на губах, даже монстры — всё остановилось, будто мир застыл в одном кадре. Древо продавило их защиту, и теперь его влияние висело в воздухе, как густой яд, просачивающийся в лёгкие, в кровь, в мысли.
Лираэль и Альрик ещё боролись, но их движения стали тягучими, неестественно медленными. Они пробивались сквозь невидимую паутину, каждый шаг давался с усилием, будто время для них текло иначе.
Ренар стоял неподвижно. Его пальцы уже чернели, кожа трескалась, как высохшая глина, обнажая нечто... чужое. Что-то двигалось под ней, пульсировало, готовое вырваться наружу.
Монстры не нападали. Они замерли, лишь их глаза, горящие в полутьме, следили за будущими "новобранцами". Ждали. Скоро эти люди станут чем-то другим. Чем-то страшным.
Гилен оставался незамеченным. Пока что.
Он резко вогнал меч и кинжал в ножны. Лезвия со скрежетом скользнули по металлическим устьям, и в тот же миг из его рук выросли Кровавые Когти — длинные, изогнутые, будто выкованные из самой тьмы.
Кровавый Туман окутал его, сгущаясь до плотной пелены. Он вился вокруг тела, как живой, то обтягивая кожу, то расползаясь в стороны, готовый в любой миг ринуться вперёд.
Два стиля слились воедино. Лунный Серп — для молниеносных контратак, ударов, которые опережают саму мысль. Алый Шквал — для яростного, хищного натиска, где каждый взмах — это рёв зверя, рвущего глотку врагу.