Гилен молча поднялся, его движения были плавными, почти ленивыми. Он поправил поля шляпы, выравнивая их с привычной тщательностью, и вышел, не удостоив бугаев даже взглядом. Те двинулись следом, переглядываясь между собой — этот тощий тип в очках явно не понимал, в какую переделку вляпался.
Узкий переулок, тусклый свет фонарей, едва пробивающийся сквозь копоть и грязь. Гилен остановился, медленно повернулся к ним, его тень удлинилась, сливаясь с общим мраком.
— Ну что, парни? Хотите денег? Или просто показать, какие вы крутые? — Его голос звучал почти скучающе.
— Ты, щенок, ещё и умничаешь?! — зарычал самый крупный, которого товарищи звали Гризли. Его кулаки сжались, костяшки побелели от напряжения.
— Нет, просто констатирую факт. Четверо здоровых идиотов против одного уставшего путника. Какая храбрость. — Гилен намеренно сделал паузу, давая словам просочиться в их сознание. — Или вы привыкли только к тем, кто не может дать сдачи?
— Ты, сука, нам сейчас заплатишь! — другой, с татуировкой скорпиона на шее, шагнул вперёд, его рука уже тянулась к ножу за поясом.
— А что, если я скажу, что ваша сестрёнка сама ко мне подсела, а теперь просто разводит на деньги? — Гилен наклонил голову, наблюдая, как его слова находят цель.
— Ты оскорбил меня, ублюдок! — закричала Софи, но в её голосе уже слышалась нотка неуверенности, а пальцы судорожно сжали край платья.
Гилен усмехнулся, уголки его губ приподнялись в холодной усмешке.
— Ладно. Тогда давайте так: я дам вам один совет. Бегите. Пока можете.
Гризли фыркнул, его лицо покраснело от ярости.
— Охренел, да?!
— Нет. Просто не хочу потом объяснять страже, почему четверо трупов валяются в переулке. — Его голос оставался спокойным, почти дружелюбным, но в глазах вспыхнул план действий, который видел их уже поверженными.
Слова Гилена стали последней каплей.
Гризли рванулся первым — его кулак, размером с кувалду, полетел в лицо Гилена, обещая разбить его в кровь.
Но тот будто растворился в воздухе, заранее уйдя от удара с легкостью, которая граничила с неестественностью. Удар прошёл в пустоту, а Гилен уже стоял сбоку, его голос прозвучал прямо у уха Гризли:
— Медленно.
Скорпион попытался схватить его со спины — но получил локтем в челюсть. Хруст костей, смешанный с хриплым выдохом, и тело рухнуло на землю, как мешок с песком.
Третий бросился с ножом — лезвие блеснуло в тусклом свете фонарей. Гилен ловко увернулся, поймал его руку и резко дёрнул. Сухожилия растянулись, сустав вышел из паза с отвратительным щелчком. Вопль боли разорвал тишину переулка.
Четвёртый замахнулся бутылкой — но она разлетелась о стену, потому что Гилен уже бил прямо в солнечное сплетение, с такой точностью, будто заранее знал каждый мускул противника. Бугай сложился пополам, захрипел и рухнул, обхватив живот руками.
Гризли ошарашенно оглядел своих поверженных братьев, его лицо выражало смесь ярости и непонимания. Он снова рванул вперёд — и получил удар ногой в колено. Хруст, рев, падение. Его огромное тело рухнуло, как подкошенный дуб.
"Десять секунд. Не больше".
Софи смотрела. Сначала — с предвкушением, ее губы растянулись в ухмылке. Потом — с недоумением, брови поползли вверх. А теперь — с ужасом, ее пальцы впились в собственные руки, оставляя красные следы.
Гилен поправил шляпу, его дыхание даже не участилось. Он взглянул на неё, его глаза за стеклами очков казались абсолютно пустыми.
— Вино было неплохим. Жаль, что обслуживание подкачало.
И развернулся, чтобы уйти, оставив за спиной стоны поверженных бугаев и тихий шепот девушки:
— Кто ты такой...?
Глава 27
Ее губы дрогнули, приоткрывшись - будто рыба, выброшенная на берег. Глаза метались, ища спасения в пустом воздухе, пальцы судорожно сжимали и разжимали складки платья. Она собралась что-то сказать - оправдаться, солгать, может быть даже вымолить пощаду тем фальшивым тоном, которым так ловко обводила вокруг пальца пьяных купцов.
Но Гилен лишь холодно посмотрел на нее сквозь темные стекла очков, и все слова застряли у нее в горле.
— Забудь меня. И никогда не вспоминай.
Его голос звучал не как угроза, а как констатация непреложного факта - словно он сообщал ей закон мироздания, столь же неотвратимый, как смена времен года. В этих словах не было злости, лишь холодная уверенность человека, знающего, что так и будет.
Софи замерла. Даже дыхание перехватило - грудная клетка болезненно сжалась, не в силах сделать вдох. Ее обычно быстрые, как у лисы, мысли вдруг стали вязкими, словно застывший мед.