— Я… я не успела поблагодарить, — прошептала она, слегка запрокинув голову, обнажая нежную линию шеи, где пульсировала жилка. Ее голос дрожал, как лист на ветру. — Мы с дедом понимаем… если бы не ты, многие бы пострадали.
Ее пальцы нервно поправили прядь каштановых волос, сбежавшую из-под платка, а глаза опустились, будто она боялась встретиться с ним взглядом и увидеть там что-то пугающее.
— Спасибо, — добавила она, уже торопливо, словно боясь, что голос подведет ее, и, так и не решившись сказать больше, вернулась к деду, оставив сверток на краю повозки.
Тот молча наблюдал за этой сценой, его морщинистое лицо было непроницаемым, но в глазах уже не было прежней открытой враждебности - лишь глубокая задумчивость и, возможно, тень смирения перед тем, чего он не мог понять. Его пальцы сжимали и разжимали рукоять ножа - старого, верного друга, который вдруг показался ему смехотворно бесполезным.
Гилен ощущал лишь легкую усталость — не более чем легкое покалывание в мышцах после долгой прогулки. В то время как стража оседала на корточки, вытирая потные лбы грязными рукавами, а разведчики плелись, едва переставляя ноги, словно пьяные, его дыхание оставалось ровным и глубоким, а мышцы — готовыми к новому бою в любой момент.
"Они измотаны. А я — нет".
Но демонстрировать это было бы глупо. Слишком заметно. Слишком... неестественно. Гилен намеренно замедлил шаги, слегка сгорбил плечи, позволив плащу обвиснуть — точная копия усталой походки остальных охранников. Его движения потеряли привычную грацию, став более тяжелыми, человеческими.
Миара заметила его первой, когда он подошел к их повозке. Ее глаза — теплые, как осенний мед — встретились с его взглядом, а затем быстро перешли к деду, передавая немой вопрос. Старик хмыкнул, почесал щетинистый подбородок, но в конце концов кивнул, словно смиряясь с неизбежным.
— Спасибо. — Его голос, обычно грубый как наждак, сейчас звучал искренне. — Марик.
Он протянул руку — ладонь, исчерченную глубокими морщинами и шрамами, мозолистую от десятилетий работы с деревом и кожей. Рубин пожал ее, слегка наклонив голову. Его собственные пальцы — длинные, без единой мозоли — выглядели чужими на фоне трудовых рук старика.
— Гилен.
Он прекрасно знал, что они уже запомнили его имя. Но формальности — это лишний повод не вызывать вопросов, еще один слой маскировки. Марик задумался на мгновение, его взгляд скользнул к внучке, затем к небу, словно ища там ответа. В конце концов он тихо вздохнул — звук, похожий на шелест старой бумаги.
— Моя лавка — в торговых кварталах. — Он провел рукой по усам, привычным жестом взвешивая каждое следующее слово. — Буду рад видеть тебя в гостях. Простого "спасибо" ведь явно будет маловато.
Миара вспыхнула, как солнце после дождя. Ее глаза засияли, а руки взметнулись в радостном жесте.
— О, я приготовлю лучший обед! — ее голос звенел, как колокольчики. — У нас есть копчёная рыба с лимонным соусом, который делают только в Альдерсгейме, свежий хлеб из пекарни старого Гаррета — он стоит у Восточных ворот, пахнет корицей и медом даже с улицы! А еще... — она запнулась, смущенно покраснев, но тут же продолжила: — У нас есть терраса на крыше. Оттуда видно весь город — и Золотые шпили храмов, и базарную площадь с ее разноцветными палатками! Я... я могу показать тебе лучшие места, если хочешь. Там есть лавка, где продают книги с движущимися картинками, и фонтан, где по вечерам собираются музыканты...
Она говорила быстро, с восторгом ребенка, показывающего свою самую дорогую игрушку. Ее пальцы рисовали в воздухе очертания города, а глаза светились такой искренней радостью, что даже Гилен почувствовал что-то странное в груди. Он слегка приподнял бровь — единственный признак удивления, который он себе позволял.
"Странно. Ещё вчера она боялась даже подойти. Смертные... такие интересные".
В его мыслях промелькнуло сравнение — как быстро меняется их настроение, как легко они переходят от страха к доверию. Как хрупки. Как... живые.
Он кивнул, на этот раз чуть более выразительно:
— Приду.
Обновлённый Исток Крови раскрывал перед Гиленом мир в новых деталях. Аура того самого стражника с колчаном - худощавого, с вечно нахмуренными бровями - мерцала нервными всполохами. Нетерпение, осторожность, и что-то ещё, что он отчаянно пытался скрыть под маской равнодушия. Его пальцы то и дело постукивали по колчану, выдавая внутреннее напряжение.
"Он что-то знает".
Гилен без лишних движений подошёл к нему, остановившись в шаге - достаточно близко, чтобы почувствовать запах пота и кожи, но не нарушая личного пространства.