Аппетит. Этот проклятый навык "Пожирания" требовал постоянной подпитки. Гилен заметил, как глаза карлика дико блестят при виде каждого прохожего, как слюнные железы работают при запахе крови. Чем сильнее жертва - тем больше он получал. И это... это могло стать проблемой.
Дым от очага клубился под черными балками потолка, смешиваясь с ароматами жареного мяса и хмельного эля. Гилен сидел в углу, в самом темном месте зала, где свет факелов едва достигал его лица. Его длинные пальцы методично отламывали куски от поджаренного кабана — золотистая корочка хрустела, обнажая сочную розовую мякоть. Каждое движение было точным, почти ритуальным. Он запивал еду странным шипучим напитком цвета темной вишни, в котором пузырьки искрились, как звезды в ночном небе.
Со стороны могло показаться, что этот странный человек решил в одиночку справиться с целым зверем — мясо исчезало с тарелки с пугающей скоростью. Никто не видел, как под столом невидимый карлик с жадностью пожирал огромные куски, его крошечные ручонки хватали мясо, а острые зубки рвали его с животной яростью. Временами слышалось тихое чавканье и довольное похрюкивание. Гилен лишь вздыхал, но продолжал платить — его кошель заметно похудел, но это было лучше, чем отпускать голодного Карлоса на охоту за случайными прохожими.
Когда последняя косточка была обглодана до блеска, а тарелки сияли пустотой, из-под стола донесся тихий икотный шепот:
— Карлос мог бы еще... может, десерт? — голос карлика дрожал от надежды, но Гилен лишь отодвинул пустую кружку и встал, решительно проигнорировав эту просьбу.
Тропа сужалась, уступая место густому подлеску. Ветви цеплялись за одежду, словно пытаясь удержать незваных гостей. Лунный свет едва пробивался сквозь плотный полог листьев, рисуя на земле причудливые узоры. Карлос, теперь уже видимый, плелся следом, потирая округлившийся живот и облизывая губы.
— Никогда еще не ел так вкусно... — ностальгически бормотал он, его глаза блестели в темноте, как у сытого кота. — В последний раз такое мясо Карлос кушал... — он задумался, перебирая в памяти годы, проведенные в подземельях, — может, никогда.
Гилен не отвечал. Его рубиновые глаза, светящиеся в полутьме, методично сканировали окрестности, выискивая подходящую добычу. Уши улавливали каждый шорох — треск ветки, шелест листьев, далекий вой лесного зверя. Он шел беззвучно, как тень, а за ним топал довольный, но все еще жадный до новых впечатлений карлик.
Через два часа они вышли на поляну, освещенную холодным лунным светом. Валуны, разбросанные по кругу, напоминали древние руины забытого храма. Между ними ползали четырнадцать каменных многоножек — их сегментированные тела, покрытые минеральной броней, звенели при движении, как доспехи рыцарского отряда. Каждая была размером с крупную собаку, а их мандибулы (верхние горизонтальные челюсти) щелкали, перемалывая случайные камни в мелкую крошку.
Гилен остановился на краю поляны, его взгляд скользнул от монстров к Карлосу и обратно. Карлос съежился, его пальцы судорожно сжали рукоять кинжала. Глаза карлика бегали от одной сколопендры к другой, подсчитывая шансы.
— Выдержишь бой хотя бы с одной? — спросил Гилен, его голос звучал спокойно, но в нем чувствовался вызов.
Карлос облизнул пересохшие губы, его взгляд на мгновение задержался на ближайшей многоножке, которая как раз перемалывала небольшой валун.
— Карлос... может замедлить их, — прошептал он, пальцы его дрожали, но в глазах загорелся знакомый хищный блеск. — Иллюзии создать. Свои копии. — Он нервно лизнул лезвие кинжала, оставив на металле ядовитую пленку. — Может... даже убить кого-то.
Гилен хмыкнул, уголок его рта дрогнул в подобии улыбки.
— Проверим, — сказал он и сделал шаг назад, предоставляя карлику сцену.
Лунный свет дрожал на застывших валунах, когда Гилен медленно поднял руку. Из кончиков его пальцев вытянулись Кровавые Когти — темно-алые, почти черные в этом свете, они удлинились до пятнадцати сантиметров, сверкая влажным блеском. Каждый коготь был идеальным оружием - изогнутый, как серп луны, с мельчайшими зазубринами по внутреннему краю.
— Каждый получает только то, что убьёт сам, — его голос прозвучал холоднее зимнего ветра. Рубиновые глаза скользнули к Карлосу, фиксируя каждый микродвижение карлика.
Затем — молниеносный удар. Когти вонзились в ближайший валун с хрустом ломающихся костей. Камень треснул пополам, грохот эхом разнесся по спящему лесу, вспугнув стаю ночных птиц.