него, потому что этот город был и укреплен, и снабжен
значительным гарнизоном; поляки пришли на Олишевку.
Богун,’ между тем, взял Борзну, где находился тогда лубенский
полковник; город Борзна сдался без сопротивления; сам лубенский
полковник изъявлял готовность покориться королю. Гетман Тетеря, получив приказание присоединиться к королевскому войску, проходил через Прилуки и Ичню.
На пути королевскому войску стояло на берегу Десны
местечко Солтыкова-Девица. По известию польского летописца, это
местечко было притоном всякого рода бродяг, живших грабежом; награбив в разных местах чужое добро, они свозили награбленное
в эго местечко и торговали, то продавая, то променивая добычу.
Так изображают это местечко польские источники. Местечко это
было укреплено палисадом и валами; к нему примыкал замок в
виде полумесяца; его обтекала с трех сторон река, не замерзавшая
в жестокую стужу, потому что в глубине ее на дне струилось
17
множество родников. Замком и местечком начальствовал какой-то
донской козак, по прозвищу Трикач. Жители решились упорно
защищаться, но на случай, если уж никак невозможно будет
удержаться, приготовили себе меры к спасению. Они затопили в воде
паромы в противоположной стороне от той, откуда приходило
польское войско, надеясь приподнять эти паромы, когда нужно
будет - и ускользнуть на них. Эта предосторожность им же во
вред обратилась. Королевский трубач, подъехавши к валу городка, закричал:
<Солтыкова-Девица должна сдаться его величеству королю, своему законному государю>.
Ему отвечали с вала:
<Солтыкова-Девица принадлежит не королю, а его царскому
величеству>.
После того в другой раз с тем же предложением послал король
трубача.
Козаки на этот раз ответили выстрелами из смиговниц (род
старинных стенных пушек).
Тогда поляки острили: <упрямая Девица! она достойна того, чтобы быть изнасилованною!>
Король приказал идти на приступ.
Зимний день склонялся к вечеру. Раздались пушечные
выстрелы^ дым поднялся тучею, помрачившею дневной свет; ядра
и гранаты полетели в местечко; пехота полезла на валы. Козаки
мужественно отбивались, пехота подалась назад; затем козаки
сами сделали три вылазки одну за другою. Уже стало смеркаться.
Пехота еще раз попыталась начать приступ и катила перед собою
заставы из бревен для защиты от выстрелов. Но козаки и теперь
отбили наступающих с прежнею храбростью.
Ночь уже покрыла землю. Бой продолжался! Но в то время, когда козаки бились на вылазке, польская войсковая прислуга
толпою отправилась на противоположную сторону местечка -
искать брода, и случайно открыла затопленные в воде паромы.
Поняла прислуга, в чем дело; тотчас принялись копать плотину: вода ринулась через прокоп, паромы поднялись, бросились на
них жолнеры, достигли дубового палисада, составлявшего стену
замка, и принялись топорами рубить палисадные бревна. Отпора
не было: в замке были только женщины и дети, которых оставили
там козаки, вышедшие на вылазку. Они надеялись, что их семьи
вполне будут безопасны в этом замке, пристроенном к местечку.
Но польская войсковая прислуга, открывши убежище козацких
семей, дала знать в польское войско; жолнеры массою бросились
туда и подвезли тараны для скорейшего разрушения стен. Тут
козаки, бывшие на вылазке, бросились назад, но спасения их
семьям уже не было: в палисаде сделано было несколько проломов.
18
<Згода! милосердия!> - кричали козаки.
Поляки обещали им милосердие, если сдадутся, и русские
отворили им ворота, покидали оружие.
- Нет вам милосердия! - запели им тогда поляки.
Рассвирепевшие жолнеры, опьяневшие от торжества победы, темною
ночью неистово истребили и старых и малых, и мужчин и
женщин, сами не видя впотьмах, кого бьют. <Мстим за наших
погибших братии! - кричали они. Упрямая Девица, потанцуй-ка
теперь с нами военный танец! Пропала твоя краса, пропали твои
наряды! Вместо свадьбы, погребение твое празднуется!>
Невозможно было остановить одуревших от крови жолнеров.
Какой-то капитан вздумал было чересчур энергически удерживать
ярость жолнеров, и те его искалечили. До десяти тысяч народа
обоего пола, всякого возраста, погибло в этой свирепой резне.
Начальник Трикоч найден мертвым с простреленным горлом.