Он вскочил на подоконник, распахнул ставни и соскользнул в ночь — не оглядываясь, не прощаясь, словно не оканчивая их разговор, а лишь временно прерывая. Через несколько секунд сквозь стук всё набирающего обороты дождя до Магистра донёсся скрежет когтей по камням.
Стоило бы применить отслеживающее заклинание и послать людей — чтобы подкараулили мальчишку в какой подворотне, да упекли в подземелья от греха подальше. Это было бы правильно, логично, рационально, но Изар почему-то этого не сделал.
Не иначе вино, да, не иначе вино. И вновь пробудившаяся память.
Саркастичная полуулыбка дрогнула на его губах и исчезла окончательно. Он подошёл к столу, взял недопитый бокал и наполнил его до краёв. Что уж теперь терять… Снова вернулся к открытому окну. Ветер трепал занавески и волосы, косые струи всё яростнее заливали подоконник и пол, текли ручьями, мочили одежду, но Изар всё стоял и глядел в темноту, не будучи, впрочем, в силах что-то в ней разглядеть.
Теперь же я знаю, что ты есть, какой ты есть.
— Знал бы ты это на самом деле, мальчик, не исцелял бы ты мои руки, а свернул мне голову, несмотря на все свои клятвы. Впрочем, может ещё и свернёшь.
Смешок застрял в горле болезненным спазмом, так и не сумевши вырваться наружу, а не выпитый бокал полетел вниз, разбившись и залив пол багрово-алым.
Кровь, кровь, кровь… Кровь маленькой девочки или чудовищной тёмной? Чья она, кровь, что течёт по дрожащей вспоротой спине на грязные камни? Правдивы ли слова этой девочки, что она продолжает шептать и после ударов, настоящие ли у неё слёзы — или всё это лишь искусный грим? Она слабеет, обвисает на цепях, и он смотрит в её лицо, в полузакрытые глаза и видит лишь испуг, лишь боль девчонки, что едва перестала быть ребёнком. Хотелось бы ему, чтобы она и правда оказалась лишь этой девчонкой, пусть тогда он сам окажется ещё большим чудовищем. Пытать детей… До чего ты докатился, куда ты пал?
Цель никогда не оправдывает средства, но он должен, должен был узнать, связана ли она с тёмными! И кто они, Маррак побери весь этот проклятый мир, такие?! Если в заговоре вокруг Лэсвэта приняли участие и они, он должен знать! Лэсвэт — всё, что у него осталось. Его жуткая ноша, его добровольная ноша, и он должен пронести её на себе сквозь этот хаос, даже если придётся идти по колено в чужой крови — детской, взрослой, к Марраку! — даже если он станет окончательно чудовищем. Пусть. Он должен, просто потому что больше никто этого не сделает.
Изар отступил назад, скинул изгаженную мантию, дёрнул за шнур для вызова прислуги. Служанка из ночной смены появилась спустя несколько минут, почтительно согнулась в поклоне.
— Что прикажете, Главный Магистр?
— Убери здесь. Осколки.
— Как прикажете, Главный Магистр.
Она достала из кармашка фартука вытянутый цилиндр зачарованной метлы, шепнула слово-активатор, в два движения закончила работу, не обращая внимания на так и льющий с улицы дождь, и, повинуясь движению руки Магистра, удалилась, не сказав больше ни слова.
Изар, словно не в силах справиться с собой, вновь вернулся к окну. Ледяные капли били по лицу колючими брызгами, затекали в ворот рубашки, морозили кожу, но едва ли он чувствовал холод. Он мог позвать бы сейчас Эмила, и тот пришёл бы, как всегда приходил. Но он не позвал.
[1] Акашар или акаша — избранник или избранница вьёла/вьёлы. В переводе на человеческие понятия — муж или жена. Однако, в отличие от людских пар, связь между акашарами не столько на уровне чувств, сколько на уровне физиологии. После встречи с акашаром вьёл больше не испытывает влечения к иным существам, хотя до этой встречи может вступать в связь с кем угодно. По сути, акашаров можно назвать соулмейтами.
Связь между акашарами всегда взаимна — в том случае, если оба они вьёлы. Однако были прецеденты, когда акашаром или акашей становился представитель другой расы. В таком случае связь может так и остаться односторонней.
Откуда взялась эта связь на данный момент не выяснили, но легенд существует множество.
Часть первая. Интриги и совесть. Глава I. Предатели и пленники
47 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Замок Лиррэ, Лэсвэт, Странный Мир
Серафима, будучи уже просто не в силах скрывать своё волнение, закусила губу, скрестила руки на груди и принялась барабанить пальцами по плечу. Ожидание затягивалось — может, это было и к лучшему.
Она… боялась. Раньше страх, пусть и был ей свойственен, проявлялся в куда меньшей степени — ей проще было контролировать себя, да и, несмотря на потерю памяти и малознакомое окружение, на ногах она стояла твёрже и больше была уверена в завтрашнем дне. В том, что он настанет и для неё.