Ведь как же — Замок хорошо защищён, война если и есть где-то — то не в Лэсвэте, Сильвестр всегда рядом и всегда защитит, да и Магистры… Да и Магистры. Первым двум на глаза показываться не стоит, третьего она ждёт уже почти полчаса, рискуя скоро сойти с ума.
Так долго находиться вне своей комнаты было почему-то чудовищно неуютно. Конечно, Изар Мауг не выпрыгнет на неё из-за угла со своим хлыстом, но теперь, когда воспоминания вернулись, стало страшно — а вдруг она не сможет всё скрыть и выдаст себя чем-то? Достаточно одного неверного слова и клетка захлопнется, а её упрячут в те же подземелья. Только теперь не будут спрашивать — сразу начнут бить, и… Она не может гарантировать того, что ничего не выбьют.
Хочешь последовать за теми, кто предал Госпожу, хочешь нарушить негласные правила? Тогда, конечно, не гарантируй.
Язвительный голос Лэйер прочно поселился в голове, не желая становиться частью роя обычных для нормальных людей мыслей и внутренних голосов. Дело всё откровеннее пахло безумием, но панику пока удавалось сдерживать. В конце концов, это ведь часть её личности, а не какая-то вторая, так? Нужно просто привыкнуть.
Привыкай уж поскорее, если всё же стремишься вернуться в Совет, а не в замковые подземелья. Или тебе так нравится боль, м? Думаю, Магистр не против попытать свои силы ещё раз.
Спину прошило фантомной болью, и Серафиму передёрнуло. Да, страшно было. Пусть осознание себя как Лэйер и дарило едва ли сгибаемый стержень внутри и чувство причастности и защиты чем-то, что было выше всех человеческих стычек и интриг, одного этого было мало чтобы полностью искоренить свой страх и уверить себя в том, что она со всем справится. Что вытащит и себя, и Мира с Элин, и Веста.
Это там, в полутёмной предрассветной комнате, на границе паники и эйфории от того, что Совет её не отверг, она ощущала себя едва ли не всесильной. Силы этому чувству добавлял ещё и визит Тамерзара… Впрочем, о Тамерзаре можно было подумать и позже, и на то было несколько веских причин.
Вест так и не вернулся со своего поручения. Это ещё не беспокоило — оговоренные две недели истекали лишь сегодня, — но уже заставляло тревогу встать наизготовку. И вновь было страшно — от того, что он может вернуться уже сегодня вечером, и от того, что лишь завтра утром. Серафима боялась не успеть с ним поговорить, но и одна только мысль о разговоре заставляла нервно выламывать пальцы.
Как ей себя вести? Что сказать? «Прости, я знаю о твоих чувствах — они были очевидны для меня ещё с нашей прогулки, — но люблю тебя лишь как друга»? «Извини, но мы не можем быть вместе, потому что ты мне как старший брат. А ещё я темная, и ты вряд ли это оценишь»?
Но как после этого его, ошарашенного, сломленного, отвергнутого, уговорить пойти с собой?
Как вообще продолжать общаться после таких слов?
Нет, хорошо, можно сейчас промолчать и сказать всё постфактум, но как после этого смотреть ему в глаза? Как смотреть на себя? Уже жестоко заставлять его делать выбор между почти что отцом и возлюбленной, а если после выбора в её пользу, она ещё и скажет ему «Нет»?
Ему ведь будет уже ничего не переиграть, некуда вернуться — только оставаться с ней, девушкой, которая его… Предала? Пожалуй, это наиболее верное слово.
Серафима как наяву увидела Веста и его потерянный, беспомощный взгляд. Как у побитой собаки… Нет, она так не сможет, просто не сможет. Его жизнь и так мало похожа на сахар. К тому же… До выбора дело может и не дойти — Сильвестр может банально ей не поверить, даже несмотря на все свои нежные чувства. Как доказать ему, что Пророчество — подделка, если она даже не знает мотивов создавшего его Главного Магистра? Да и вряд ли узнает, если уж на то пошло. Как объяснить, как уверить его в том, что его наставник лжёт им всем? Как, как, как?
Одно бесконечное «как» и десятки вопросов, на которые не найти ответов.
Серафима нервно усмехнулась. Да уж… И она ещё думала, что с возвращением памяти жить станет гораздо легче. Наивно, очень наивно было так полагать. Ничего из того, что мельтешило сейчас в ее голове, не то что не встало на свои места, а напротив — сплелось в такой жуткий клубок, что уже и не распутать, не порвав нескольких нитей. Осталось только понять, какие рвать.
Словно ты не знаешь ответа. Тебе не уйти из Совета — ты ведь и не хочешь, так? Тебе это и не выгодно, чего бы ты не хотела. А раз ты с Советом, то ты не с Магистрами. А твой дорогой Вест…
— Заткнись, — процедила она, сжав виски пальцами. Да, она знала ответ. Но признать не могла.