— Организм привык к поддержке магии и, внезапно её лишившись, начал работать хуже? — предположил Рэт.
— Правильно. Раньше магия обволакивала организм как вторая кожа, текла внутри вместе с кровью и брала часть нагрузки на себя. Когда же она исчезла, на него мгновенно обрушилась нагрузка в два раза большая, чем раньше, пропал слой, не допускающий к телу вирусы. Телу очень сложно перестроиться и начать вновь работать нормально. Не-маги же испытывают эту увеличенную нагрузку с рождения, поэтому им гораздо проще выживать без магии, чем существу, её лишившемуся. Сейчас ты ощущаешь всё чётче и ярче, потому что магия больше не сглаживает острые углы. Она больше не пытается предохранить твою психику, поэтому ты с лёгкостью вспоминаешь ту же пещеру, и тебе становится плохо — и так ослабленный организм не выдерживает нагрузки. Если бы я мог, то продержал бы тебя в таверне пару недель, пока не придёшь в себя, а уж потом тащил бы на конях по холоду. Одежда, конечно, тёплая, но всё-таки, — Фирэйн покачал головой, повернул обратно к ждущему их отряду и добавил. — Я категорически против лишения магии и ему подобных мер. Достаточно было заковать тебя в сдерживающие магию наручники, организму уже было бы легче. Но их у нас, конечно же, нет, кто бы позаботился нам их предоставить?..
— Почему ты помогаешь мне? Ма… Квэарр ведь сказал правду — я всего лишь ваш пленник. Даже если вы привезёте меня обмороженным и больным, какое вам дело? Ведь мою судьбу будет решать уже ваш король, — Рэт всё же не удержался от вопроса и искоса глянул на Фирэйна. Тот усмехнулся и внезапно потрепал его по остриженным волосам.
— Сказал Квэарру, скажу и тебе. Я в первую очередь не тёмный, а лекарь. Мой долг — помогать всем нуждающимся. Мне тебя чисто по-человечески жалко — нам, людям, свойственно испытывать это не всегда уместное чувство. Однако не думай, что из-за этого я верну тебе магию или помогу сбежать — ведь я не только лекарь, но и тёмный.
— Я и не собирался предлагать такое. Я не могу уйти один, — Рэт кинул взгляд на капитана СэльСатара, который, заметив их приближение, усадил на лошадь Белую Медузу. Он поднял её так легко, словно она ничего не весила, и это неожиданно испугало. Рэта не пускали к Медузе, пока они были в таверне, а после начала поездки он не мог с ней поговорить. Он лишь видел, как в паре метров от него чернильной тенью покачивается в седле ла’шасы капитан, крепко держащий пленницу в седле перед собой. Рэт не видел её лица, лишь склонённую голову в капюшоне, из-под которого ветер выдувал иногда белые пряди волос. Она сидела тихо, не шевелясь в явно неудобной позе, молчала, хотя раньше любила рассказать что-нибудь об Океане на своём ломанном ринском. Прежняя Медуза словно осталась там, на Миро, а эта была лишь куклой, её угасающей оболочкой.
Угасающей.
Рэт вздрогнул. Нет, всё будет хорошо. Надо верить в это и всё обязательно будет хорошо.
— Ты не можешь бросить Белую Медузу? — Фирэйн проследил за его взглядом и спросил. — Она твоя… девушка?
— В каком смысле моя? — выражение было незнакомым, Рэт никогда прежде не слышал его на Элфанисе.
Лекарь сначала посмотрел на него с удивлением, потом улыбнулся:
— Забыл, что у эльфов немного другие порядки. Квэарр-то не особо ваших правил придерживается… Она твоя возлюбленная?
— Что? — Рэт опешил, а потом покраснел, поняв, о чём подумал тёмный. — Нет, конечно, нет… просто…
— Просто? — улыбка стала лукавой.
— Просто в каком-то смысле из-за меня она оказалась здесь, в плену. Если бы я тогда не спросил её…
Фирэйн прервал его.
— Никогда не думай о том, что могло бы быть, поступи ты однажды иначе. Могло быть и лучше, и хуже, а мысли о том, что ты что-то сделал или не сделал, ничего не изменят. Единственное, что в их власти — отравить твою жизнь бесконечными сожалениями, в которых мало смысла. Прошлое нужно оставлять в прошлом. Живи сегодняшним днём, чтобы вновь не сожалеть об ушедшем — это замкнутый круг. Если хочешь путешествовать — путешествуй, если хочешь извиниться — извинись, если хочешь любить — люби, и не загоняй себя в какие-то рамки. Возможно, всё это звучит слишком пафосно или философски, особенно для тебя, ведь ты не просил моих советов, но мне всё же не пятнадцать лет и я знаю, о чём говорю.
— А сколько тебе? — Рэт быстро перевёл тему.
От слов лекаря было немного больно и тянуло горько рассмеяться — вряд ли он что-то знал о том, что значит жить по чётко прописанному плану, по приказам, просто из-за факта своего рождения. Фирэйн свободный, волен делать что хочет, и вряд ли его слова пригодятся Рэту хоть когда-нибудь. Пусть он сейчас и не на Элфанисе, но снова живёт по чужой указке — по указке своих пленителей — и не может ничего сделать сам.