- Что вы шепчете? - Ананасов с отвращением посмотрел на свидетельницу, прикрыл глаза, подумав, как было бы хорошо, если бы эта свидетельница сейчас мирно исчезла, а сам он оказался бы дома, и перед ним стояла бы запотевшая бутылка боржома.., однако когда он снова открыл глаза, все осталось по-прежнему - он находился в кабинете убитого нотариуса, перед ним сидела секретарша Штокенвассера, бледная запуганная девица в круглых очках, и давала показания по делу об убийстве своего шефа.
- Я.., я не шепчу... - проговорила девица слабым срывающимся голоском, - и не кричу...
- И не спорьте! - рявкнул капитан и сморщился от боли.
- Итак, - продолжил он, взяв себя в руки, - значит, последней вошла в кабинет госпожа Свириденко?
- Свириденко, - испуганно подтвердила секретарша, - Калерия Ивановна Свириденко. Сначала я совершенно не волновалась, спокойно ждала новых распоряжений, но никаких распоряжений не поступало, а потом пришел господин Хруст...
- Кто? - удивленно переспросил Ананасов и снова схватился за мучительно ноющую голову.
- Хруст, очень крупный бизнесмен.., он заранее договорился с Михаилом Рудольфовичем...
Произнеся имя своего покойного шефа, свидетельница вспомнила о понесенной утрате, всхлипнула и уткнулась в кружевной платочек.
Ананасов тяжело вздохнул, сжал ладонями виски и с видимым усилием проговорил:
- И не ревите! Дома будете реветь, а здесь вы должны давать показания!
Девица еще раз испуганно всхлипнула, высморкалась и продолжила:
- Пришел господин Хруст, и я сообщила об этом Михаилу Рудольфовичу.., дело в том, что господин Хруст очень не любит ждать, тем более, что он заранее договорился...
- Ясно, - проговорил Ананасов, при этом он опрометчиво кивнул, отчего его несчастная голова едва не отвалилась.
- Так вот, Михаил Рудольфович ничего не ответил, и это мне показалось подозрительным...
- Еще бы! - на этот раз капитан воздержался от неосторожных движений. А что же вы к нему сразу в кабинет не вошли?
- Дело в том, - девица слегка оживилась, - что Михаил Рудольфович очень не любит.., то есть не любил, когда его прерывают.., когда к нему входят без разрешения. Но и господин Хруст начал нервничать.., поэтому я еще немножко подождала и все-таки вошла в кабинет.., а там.., а тут... - девица не выдержала и наконец со вкусом зарыдала.
- Не ревите, я сказал! - прикрикнул на нее Ананасов и снова схватился за голову. - Вот, блин, свидетельница попалась! Да что же вы так убиваетесь? Он вам что - родственник или, может быть, любовник?
- Да вы что? - возмутилась секретарша сквозь слезы. - Как вы могли так подумать? Ему ведь было очень много лет!
- Разные старички бывают, - капитан пожал плечами и, заглянув в свои записи, добавил:
- Да и не так уж много - всего-то пятьдесят пять...
С точки зрения свидетельницы что пятьдесят пять, что девяносто пять одинаково глубокая старость, но спорить с суровым милицейским капитаном она не стала.
- Итак, - с омерзением глядя на нее, продолжил Ананасов, - что вы увидели, войдя в кабинет потерпевшего?
- В чей кабинет? - испуганно переспросила девица, перестав рыдать.
- Потерпевшего, нотариуса Штакен... Штокенвассера! - с трудом выговорил измученный похмельем капитан.
- Я увидела его.., потерпевшего.., на этом самом месте...
- А куда же делась эта.., как ее... Свиристенко?
- Свириденко, Калерия Ивановна Свириденко, поправила девица, - ее здесь не было.
- А окно было открыто? - уточнил капитан.
- Открыто, - кивнула свидетельница.
- Ну, значит, упорхнула эта Свириденко через окно... - тоскливо констатировал Ананасов.
- Не может быть! - девица замотала головой, так что у несчастного милиционера зарябило в глазах.
- Почему это не может? - Ананасов поморщился и опустил веки. - Этаж первый, окно открыто...
- Вы ее не видели! - воскликнула секретарша. Она старая и очень толстая! Она через окно не смогла бы!
- В состоянии аффекта люди способны на многое, - философски проговорил капитан, - на такое, что даже и не подумаешь.., а насчет возраста у нас с вами разные понятия...
Он на секунду задумался и вдруг удивленно спросил:
- Как, вы сказали, ее звали, эту Свиристенко?
- Свириденко, - снова поправила его секретарша, - Калерия Ивановна Свириденко.
- Вот черт! - вскрикнул Ананасов и потянулся к телефону, бормоча себе под нос:
- Ну, Свириденок-то пруд пруди, а вот Калерия имя редкое...
Дозвонившись до родного отдела, капитан торопливо проговорил:
- Гудронов, ну-ка глянь, как фамилия вчерашнего трупа?
- Которого? - с видимой неохотой отозвался Сеня Гудронов, которому тоже было чрезвычайно плохо после вчерашних дурацких экспериментов в духе Джеймса Бонда.
- Ну, с Московского вокзала.., тетка, которую в поезде зарезали, Черноморск - Питер?
- Сейчас, - Гудронов зашелестел бумагами, - а что это ты, Питиримыч, так завелся?
- Ищи, Гудронов! рявкнул капитан, неожиданно разозлившись. Дело в том, что он очень не любил свое церковно-славянское отчество. Все его сослуживцы хорошо это знали и старались попусту не раздражать капитана, Гудронов же допустил досадную промашку исключительно с похмелья.
- Вот, - проговорил наконец Сеня, - нашел. Свириденко фамилия того трупа.
- Свириденко, а дальше?
- Свириденко Кавалерия.., то есть, блин, Калерия Ивановна, - зачитал Гудронов.
- Та-ак! - проговорил Ананасов голосом, каким Отелло интересовался состоянием своего гардероба. - Ты, Гудронов, ничего не путаешь?
- Интересно! - обиделся Сеня. - Я тебе официальный документ зачитываю, а ты сомневаешься!
В чем дело-то?
- Ты, Сеня, не обижайся, - на этот раз Ананасов понизил голос, - только этот вчерашний трупешник сегодня, судя по всему, сам человека замочил.
- Чего? - недоверчиво переспросил Гудронов.
- Сказал бы я тебе, чего, да тут девушка рядом! капитан недовольно покосился на свидетельницу. Еще раз повторяю, для особо одаренных. Тут я на убийство приехал, нотариуса пришили, этого.., как, блин, его... Штукен... Штокенвассера, так вот последним, кто к нему в кабинет вошел, была Калерия Ивановна Свириденко.
- Ох, ни фига себе! - воскликнул Гудронов. Это что же получается возвращение живых трупов?
- Это получается, Сеня, - с грустью проговорил Ананасов, - что не видать нам с тобой премии, как своих ушей!
- Ну ты подожди, подожди в панику-то впадать! - перебил капитана Гудронов. - Может, она правда не померла.., так, может, в бессознательном состоянии находилась, а потом очухалась?
- Ага, не померла! - передразнил друга капитан. - Васильич же смерть констатировал! Ее же прямо с вокзала в морг отвезли!
- Ну и что? - не сдавался Гудронов. - Васильич - тоже человек, тоже может раз в жизни ошибиться! А что в морг отвезли - может, она там на холодке-то и пришла в себя...
- И прямиком отправилась нотариуса мочить? недоверчиво отозвался Ананасов.
- А что? Может, у нее с ним счеты какие-то были...
- Ну, не знаю, какие там у них счеты, а только ты, Сеня, позвони на всякий случай в морг да аккуратненько уточни - на месте ли эта вчерашняя...
Кавалерия Ивановна.
- Меня же там за психа примут!
- Не примут! - отрезал Ананасов. - Тебя, Сеня, за сумасшедшего никто не примет, тебе сходить не с чего!
Сеня Гудронов никак не отреагировал на последнюю фразу, и капитан продолжил:
- А чтобы они не слишком удивлялись, что ты трупами интересуешься, можешь сказать, что мы занимаемся случаями похищения покойников на органы для пересадки.
- А что, правда были случаи? - уточнил доверчивый Гудронов.
***
В морге в этот день дежурил Николай Трофимов, отзывавшийся на немудреную кличку Трофим. Когда-то, как говорится в другой жизни, Трофим был художником, и даже весьма преуспевал, но потом сильно запил, и творческая его карьера катастрофически оборвалась. Правда, Трофим не слишком переживал. Теперешние его клиенты, рядовые покойники, были людьми очень тихими, покладистыми, никогда не скандалили, и выпивка Трофиму перепадала регулярно - то врач медицинского спирту нальет, то родственники очередного жмурика угостят чем-нибудь крепким...