– Елена Вениаминовна, а где же ваш напарник?
– Вышел на минутку, – пожала я плечами, не отрываясь от экрана компьютера. – Может, вы пока с девочками поговорите?
– Ла-адно, – ответил он с таким выражением лица, словно ему предложили, пока время есть, продать родину по сходной цене.
Но ушёл.
Где ходил Кузнецов, я не знаю, не следила. Тем более, что пришли ответы от питерских архивов, и я полезла их читать. Зря так спешила, огорчилась только: они перечисляли лишь те документы, которые были в онлайн-доступе.
Тут я задумалась – а зачем в Питер ездил босс? Документов он никаких не привёз, ограничился сообщением, что «заказал поиск». Где, кому, какие сроки – покрыто туманом. Ну ладно, я балда, думала в основном о предстоящей поездке в Торжок и окрестности, поэтому не стала расспрашивать, но ведь и Лёлик ничего не спросил.
Тьфу ты, он же тогда как раз заболевал! Жаловался ещё, что в голове у него только насморк и помещается, ничему больше места нет.
Именно этот момент выбрал мой драгоценный напарник, чтобы появиться. Вид у него был чрезвычайно довольный, в руках – пакет, которым Лёлик и помахал, войдя в комнату.
– Тебе тут подарочек, – сказал он таинственно. – Плясать будешь?
– Пляшут, чтобы письмо отдали, – ответила я, откинувшись на спинку кресла. – И то, этот обычай устарел и забыл всеми, кроме таких ходячих анахронизмов, как ты. Так что давай, что там притащил, и иди беседовать с оперуполномоченным.
– И что, тебе даже неинтересно, зачем Дылда меня вызывал?
– Интересно, – не стала врать я. – Но ты же всё равно расскажешь.
– Почему это?
Лёлик уселся за свой стол, тщательно придерживая свою ношу обеими руками.
– Потому что, кроме меня, больше никого этот вопрос не волнует. А промолчать ты не в состоянии.
– Ладно, держи! – он бросил в меня пакет, я его поймала и точно так же положила на стол перед собой.
– Что здесь?
– Открой и посмотри.
Внутри лежал обыкновенный почтовый конверт, а в нём…
– Хм, «Отечественные записки» за 1862 год, – я внимательно посмотрела на Лёлика; тот ухмылялся. – И что?
– А ты содержание посмотри!
Среди литературной критики и публикаций затесалась небольшая заметка к столетию окончания строительства Никольского собора, с упоминанием архитектора и даже скромными похвалами в его адрес. Подписала заметка была инициалами М.Т., что лично мне ничего не говорило, да и не было особенно важно.
– Откуда?
– От Дылды, представь себе.
– И сколько отдал?
– Недорого. Три тысячи рублей. Дылды сказал, что будет посматривать, не попадётся ли ещё что-то. Чем ты его подкупила?
– Это останется нашей тайной, – рассмеялась я, убирая журнал в конверт, а конверт – в ящик стола.
Потом рассмотрю поподробнее, когда останусь одна.
– А всё-таки? – продолжал настаивать Лёлик.
Я посмотрела на него. Показалось мне, или в ярко-голубых глазах напарника мелькнуло что-то тёмное, неприятное? Да нет, не может быть. В конце концов, всякие так «мелькнуло в глазах» – всего лишь поэтический образ, литературное описание мимики.
От ответа на вопрос спас меня чрезвычайно своевременно появившийся майор.
– А, Олег Иванович! – радостно сказал он. – Я уж думал, что не удастся мне с вами побеседовать, собирался искать, а вы тут, как по заказу. Ну что ж, пойдёмте, побеседуем, не станем мешать Елене Вениаминовне.
– Не станем, – согласился Лёлик, и они вышли.
Я взглянула на часы: однако, подкатывает к шести, а адвокат господин Лобанов так и не появился, ни телесно, ни письменно.
Позвонить? А вдруг он сейчас как раз разговаривает с Артуром Давидовичем? Нет, подожду.
И потом, вовсе не обязательно сообщать майору Алябьеву о планирующейся встрече с адвокатом подозреваемого, мало ли что придёт в его сыщицкую голову?
Интересно, о чём он говорит с Лёликом? Нет, нет так: интересно, что ему говорит Лёлик. Казалось бы, я должна доверят напарнику и давнему другу, а вот отчего-то посетили меня сомнения, да не просто посетили, а прочно так обосновались.
Да, мы знакомы больше девяти лет. К моменту нашего знакомства мне было двадцать два, а новому знакомому… Минуточку, ему было двадцать шесть, хотя и выглядел он на восемнадцать. Двадцать шесть! Это значит, что в феврале, когда мы праздновали его день рождения, Лёлику стукнуло тридцать пять. Какой, к чёрту, Лёлик – Олег Иванович, пора взрослеть.
Но вот в последнее время я гляжу на него, и вспоминаю одну мамину подругу, которая прожила с мужем больше двадцати лет, а потом внезапно подала на развод. Когда я спросила, почему, зачем ломать такой устоявшийся брак, она махнула рукой и ответила: «Понимаешь, Алёна, замуж выходишь за одного человека, а разводишься совсем с другим. Вот я выходила за молодого красавца, компьютерного гения, которому оставался один шаг до всемирного признания и программерского олимпа, который готов был носить меня на руках и осыпать цветами. А развелась со средних лет неудачником, вяло влекущим свои несложные обязанности в IT-отделе среднего размера торговой фирмы. И никаких цветов. В какой-то момент мы пошли разными дорогами, под углом сорок пять градусов, и сейчас разошлись очень далеко…».