– Мне кажется, автор той книги не совсем в теме. И не принято было в те времена, чтобы архитектор создавал не здание, а дом целиком, от стен до стульев, и Чевакинский был, на мой взгляд, слишком для этого монументален. Конечно, документы того времени остались в основном официальные – те же самые чертежи, переписка со всякими государственными и церковными организациями, но оттуда можно извлечь и кое-что интересное. Да вот, погодите минутку… – я услышала, как защёлкали клавиши компьютера, голос Ирины Ивановны отдалился, задавая кому-то вопрос, и вновь появился в трубке. – Вот, смотрите, переписка Саввы Ивановича с Новгородской духовной консисторией…
– Простите, почему Новгородской? – перебила я.
– Потому что в то время, это 1773 год, Выдропужск, где Чевакинский строил храм, относился именно к этой консистории, – пояснила Ирина Ивановна, нисколько не обидевшись на мою невежливость. – Так вот, переписка по поводу прошения, поданного отцом Никифором Афанасьевым, священником Выдропужской церкви Богородицы Одигитрии. И здесь Савва Иванович пишет, в частности, что начал строить каменную церковь по собственным чертежам, потратил такое-то количество кирпича и извести, чертежи же сделаны и на летнюю, и на зимнюю тёплую церковь, включая печи украшенные.
Она замолчала, переводя дух, а я переспросила:
– Печи?
– Ну не камины же, – усмехнулась она. – А вот всякие детали приделов и алтарная преграда – это уже делалось позднее, и без участия Саввы Ивановича.
– Понятно, спасибо.
– И потом, честно говоря, мебель восемнадцатого века у нас сохранилась плохо, если она не дворцовая, конечно. Сами знаете, в семнадцатом-восемнадцатом году горело всё… Да-да, иду! – воскликнула Ирина Ивановна куда-то в сторону, и добавила уже мне. – Простите, мне пора. Но, кажется, я ответила на ваши вопросы?
– Несомненно, – кивнула я уже опустевшему телефону, и задумчиво уставилась куда-то вперёд.
Украшенные печи – это голландки, изразцовые? Вроде в восемнадцатом веке это было вполне принято. И печь – это не стул, её развалить куда труднее. Не мог ли тайник быть в печи? Или бумаги там хранить нельзя? Да что ж это такое, куда ни сунься, выясняется, что я ещё чего-то не знаю! И что мне теперь, печное дело изучать?
***
В гостинице меня вспомнили и даже сообщили, что номер мой свободен, в него даже ещё никого и не селили.
– И в ресторане у нас сегодня музыка будет, – радостно сообщила мне круглолицая девушка с рецепшен, на бэдже которой было выведено имя Настя. – Живая, прямо целый оркестр, две гитары, саксофон и ударник. Забронировать вам столик?
Хотела я отказаться, вспомнив, как грохотала музыка на праздновании юбилея, но потом пожала плечами – я сегодня одна, разговаривать мне не с кем, так почему бы нет? И кивнула.
– Забронируйте. На восемь вечера, на одну меня.
– Ну почему же на одну, – раздался за моей спиной знакомый голос. – С твоего разрешения, я составлю компанию!
Резко развернувшись, я почти уткнулась носом в голубую джинсовую рубашку. Внутри рубашки был, вот неожиданность, господин Кузнецов, он смотрел на меня и улыбался с чрезвычайно довольным видом.
Ещё один… престидижитатор!
– Ты откуда тут взялся?
– Из Москвы, разумеется. Я же говорил, что моя обязанность – тебе помогать.
– И как меня нашёл?
– Душа моя, ты же не велела своим близким скрывать, куда ты поехала. Я связался с прекрасной Ядвигой Феликсовной, она сообщила, что ты отбыла продолжать наши исследования, и я отправился следом.
– А… – много ещё чего я хотела спросить, но посмотрела на девушку Настю, у которой, кажется, даже носик заострился из любопытства, и не стала. – Пойду заселюсь.
– Давай я твою сумку донесу, – не стал спорить «голос разума». – И поговорим о наших планах.
***
В номере ничего не изменилось. Даже недопитая бутылка воды по-прежнему стояла в холодильнике, ровно на том же месте, где я её и оставила. То есть, поскольку никто не заселялся, так и убирать не стали. Нормально, что уж там.
Ноутбук занял своё место на столе, дорожная сумка отправилась в шкаф, я ж вытащила из маленького рюкзачка мобильник и глянула на экран. Три пропущенных вызова, все с неизвестных номеров – идут в пень, мне некогда выслушивать предложения насчёт страшно выгодного кредита или стебаться над жуликами, представляющимися «службой безопасности банка». Одно сообщение от тётушки: «Звонил Кузнецов, я сказала, куда ты поехала. Доберёшься – напиши».
Кивнув, я быстро набила ответ: «Доехала, встретились. Вечером позвоню». Отложила телефон и повернулась к Кузнецову, который стоял у окна и, чуть отодвинув штору, внимательно смотрел во двор.