– То есть, с Чевакинским он примирился?
– Именно так. И именно отец Никифор по его просьбе начал писать духовную, то есть, завещание.
Кузнецов прищурился.
– Начал? А почему ж не закончил?
– Савва Иванович хотел внести ещё правку, но не успел. В октябре тысяча семьсот семьдесят девятого он был вызван в Санкт-Петербург, где и скончался в декабре. Завещание было им составлено там, в Петербурге, у подъячего и заверено двумя свидетелями, и, как полагалось, внесено в книги «у крепостных дел». Коротко говоря, завещано было сыну Александру всё имущество, включая крестьян двух принадлежавших Чевакинскому сёл, имение Вёшки, деньги и драгоценности, имевшиеся у покойной супруги Саввы Ивановича, а также записи и чертежи.
– Записи и чертежи, – повторила я медленно.
– Да.
– И завещание это сохранилось? – спросил Кузнецов; отчего-то прозвучали его слова мрачно.
Отец Павел лишь руками развёл.
– Тогда откуда вам это известно?
– Моя фамилия Афанасьев, и тот самый священник, что ссорился, а затем мирился с Чевакинским – мой прапра… сколько-то раз прадед, – отец Павел улыбнулся смущённо. – В нашем роду было много священников, даже один епископ случился в конце девятнадцатого века.
– И что?
– Сохранились записки отца Никифора, и в тетрадь были вложены несколько листов, черновик завещания. Отец Никифор посчитал это важным.
Не в силах больше сидеть, я вскочила и пробежалась по небольшой кухне.
– Ну хорошо, сын Александр получил всё, в том числе записи и чертежи. И куда он их дел? – остановилась напротив мужчин, сидящих рядом на лавке. – Вообще, какова его судьба, что с ним случилось?
– Это мне неизвестно, – ответил священник. – Мой кусочек головоломки вы получили, больше я помочь ничем не могу.
– А где сейчас эти записки священника?
– Мой отец передал их в Тверскую епархию, думаю, там они и хранятся. Могу предположить… только предположить, никакой уверенности у меня нет!
Мы с Кузнецовым переглянулись, и я нетерпеливо выпалила:
– Да?
– Могу предположить, что Александр Чевакинский, а скорее, даже не он, а его сын перестраивал дом в Вёшках. Вы же его видели? Ну вот, это что-то среднее между обычной деревенской избой и усадебным домом девятнадцатого века. Я думаю, что во время перестройки усадьбы какая-то часть документов могла попасть на хранение в епархиальный архив или же в губернский. Попробуйте поискать там.
Осознав, сколько радости принесёт нам близкое общение с чиновниками, я только тихо застонала.
***
После того, как лужа была в очередной раз преодолена, Кузнецов спросил:
– В Выдропужск заезжать будем?
– Давай лучше завтра с утра. Уже почти семь, солнце к закату, может, отца Игнатия и на месте уже нет. Паствы-то у него немного… И городок посмотрим, а то, что это такое, даже нос не сунули.
– Давай с утра, – пожал он плечами и свернул в сторону Торжка.
До момента, когда началась относительно хорошая дорога, мы оба молчали: я из опасения прикусить язык на какой-нибудь кочке, а «голос разума», я так думаю, чтобы сэкономить светлые мысли. Когда шпиль одной из колоколен засиял в лучах заходящего солнца, Кузнецов поинтересовался:
– Ужинать пойдёшь?
– Обещали оркестр с живой музыкой, – сказала я не без ехидства. – Желаешь? Правда, рояля не дадут, да и с контрабасами затык случился, но будут барабаны. И певица. И пожарские котлеты.
Сергей откашлялся.
– Э-э-э… Тут есть ещё один ресторан, если помнишь. И там музыка фоновая, может, туда? Котлеты тут водятся везде.
– Ладно, давай туда. У меня есть к тебе несколько вопросов.
Надеюсь, это не прозвучало настолько угрожающе, чтобы он сбежал на ночь глядя. А вопросы и в самом деле накопились. Во-первых, раз уж господин Кузнецов приятельствует с майором Алябьевым – а они приятели, если не близкие друзья, тут к гадалке не ходи, это понятно! – так пусть расскажет, что там с убийством Вероники. Тут под носом, можно сказать, детективная история развивается, а от меня ход расследования закрыт.
Во-вторых, остался открытым вопрос с причинами, по которым господину С. так сильно захотелось получить наследие архитектора Чевакинского. Ну в самом деле, легенду об умершем бастарде можно рассказывать журналистам из какого-нибудь «Каравана историй», и то не прокатит. А тогда зачем?
Ну, а третий вопрос я прямо задавать не стану. И даже криво не спрошу, попробую как-нибудь совсем окольно вызнать, что же представляет собой Сергей Михайлович Кузнецов? Откуда это он такой взялся, кем работает у господина С. и почему помогает мне? Причём последний пункт можно было бы сформулировать и иначе, и тогда он прозвучит так: зачем Кузнецов помогает мне? Какой у него в этом деле личный интерес? А что интерес этот есть, можно к гадалке не ходить, и не чувствую я в нём никакой романтический нотки.