Имеет смысл подделывать, скажете?
Но, во-первых, технические сложности: бумага, типографская краска, шрифт, потёртости переплёта, «лисьи пятна». А на пропавшем экземпляре были ещё пометки одного из владельцев тогдашними «орешковыми» чернилами, значит, нужно восстанавливать ещё и эти чернила, и почерк…
Во-вторых, а кто будет это всё делать? Лично я не знаю ни одного мастера, способного достоверно воспроизвести такое издание, это всё равно что деньги напечатать, только, на мой взгляд, сложнее.
Ну и последнее: обстоятельства. Понятно, что подделывали конкретный экземпляр книги под заказ, значит, заказчик имел возможность держать в руках эту самую книгу, и достаточно долго, чтобы рассмотреть все подробности износа. Значит, владелец хорошо с ним знаком?
– Мы должны искать вора? – озвучила я главное, что меня волновало.
Потому что ещё одной детективной истории на рабочем месте я не вынесу!
– Нет, – мотнул головой Балаян. – Только книги. Эти или аналогичные экземпляры.
– Работа на века… Тот же «Кобзарь» не отыскать, если он не появился на аукционе, а коли он будет в продаже, так ограбленный и сам сможет его купить.
– Алёна, – ответствовал босс с терпением, за которое мне захотелось его стукнуть. – Там кроме Шевченко и «Бесов» тридцать пятого года, ещё два десятка наименований. Менее редкие и не такие дорогие. Ищем их.
– Выкупаем?
– Только сообщаем о местонахождении и владельце.
– Отлично. Тогда я готова.
Балаян неприятно улыбнулся.
– А я тебя и не спрашивал, готова ли ты. Иди, работай. По «Чевакинскому есть что сказать?
Сказать мне было что, и много, но я привычно промолчала.
Ну что ж, сказано работать – так и сделаем. Работа есть всегда. Где тут список, пройдёмся по нему ещё раз…
Через полчаса перечень из семи книг украсился пометками и значками; например, я была уверена, что «Старый и новый балет» Левинсона, изданный в 1919 году, есть у нас в хранилище, той самой комнате-хьюмидоре. А «Азбука» с иллюстрациями Владимира Лебедева, издания 1925 года, помнится, упоминалась в каталоге предстоящего аукциона Литфонда. И не думаю, чтобы это был том из той самой обворованной коллекции, потому что список лотов был опубликован месяца полтора назад. Да и кто сунется с уворованной книгой на открытый аукцион, который посещают все интересующиеся букинистикой?
В общем, до обеда я работала, не поднимая головы. А когда оторвалась от компьютера и огляделась, то обнаружила, что напарник мой отсутствует, и когда вышел, непонятно, тихо так проскользнул; что в почте у меня три новых письма, и одно из них от архива вышневолоцкой епархии; и наконец, что на обеззвученном телефоне три пропущенных вызова, от тётушки, от подруги Маши Каменецкой и с неизвестного номера.
Ну, с первыми двумя всё просто: Машке напишу, что перезвоню вечером, а тётушке наберу прямо сейчас. Что же до неизвестного номера… Я могу ответить на такой звонок, но не стану звонить. Кому надо, тот сам постарается.
Сказано – сделано. Тётушка просто попросила меня не задерживаться, что я и пообещала с лёгким сердцем.
Письмо от архива, увы, всего лишь подтверждало получение запроса. Да и странно было бы, если бы они вот так, в течение часа ответили. Но всё равно, спасибо, милые люди, ваши коллеги из двух других епархий и этого не сделали.
А теперь обедать.
То, что в соседнем кафе я увидела Наталью Геннадьевну, нисколько меня не удивило: мы все сюда обычно и ходим. Она помахала мне рукой, мол, присоединяйся, и я не стала отказываться. Попросила официантку принести мне салат, сок и котлету с картошкой, и посмотрела на бухгалтершу. Та безмятежно доедала десерт.
– Наталья Геннадьевна, скажите, мы получили аванс от господина С.?
– Безналом – нет, не получали, – ответила она, отправляя в рот очередную ложку крем-брюле. – Он оплатил наличными, у меня зафиксирована сумма…
И она назвала цифры, очень приятные моему слуху. Что ж, очень хорошо. Хоть один малейший сдвиг в этой истории, хоть какая информация – и я с полным правом потребую от босса выплатить мою половину аванса.
– Спасибо, – кивнула я и взялась за салат.
Понаблюдав, как исчезают с моей тарелки ломтики огурцов и помидоров, бухгалтерша усмехнулась.
– Если хочешь ещё о чём-то спросить, то спрашивай, а то я сейчас уйду.
Я отложила вилку.
– Хочу. Наталья Геннадьевна, а вы были знакомы с Вероникой раньше, до её романа с Балаяном?
– Была, – она кивнула, нисколько не удивившись. – Ты правильно догадалась, мы из одних краёв. Жили по соседству в Красноярске, и моя мама дружила с её бабушкой, Верка тогда совсем крохой была. А потом я вышла замуж, и мы переехали в Москву. Снова встретились уже с Вероникой по прошествии двадцати с лишком лет. Майору Алябьеву я об этом рассказала, он почему-то думает, что неприятности Вероники родом из её родных мест.