Мы вышли из кафе. Дождь и не думал переставать, и Алябьев сказал мне:
– Вот что, постой тут, а я подгоню машину. Мне всё равно мокнуть…
– Довезёшь?
– Куда ж деваться!
Пробок уже не было, разве что на Садовом кольце кое-где стояли на светофорах. Майор поинтересовался:
– У тебя на выходные есть планы?
– Пока нет, а что?
– На дачу приедешь?
– Не знаю пока. Если не будет дождя, если Балаян не придумает какую-нибудь срочную поездку, если-если-если. Ближе к делу созвонимся, да?
– Ира тебе наберёт.
Помолчав, я спросила:
– А куда девался Кузнецов? Что, господин С. загнал его в новые приключения?
Майор покосился на меня.
– Господин С.? А при чём тут он?
– Разве Сергей не на него работает?
Он фыркнул, словно большой кот.
– Да ни боже мой! Кузнецов – частный сыщик, только он занимается не поиском пропавших собачек и не доказательства измен добывает. Его сфера – проверка надёжности партнеров, аналитика, изучение рынка. Ну и немножечко гражданские дела, когда ему это интересно, например, восстановление семейной истории. Так что работает он на себя, и в данный момент, насколько мне известно, пребывает где-то в окрестностях Томска.
Я только присвистнула. Теперь понятно, почему я не смогла дотянуться…
Когда машина остановилась возле моего подъезда, я вспомнила, что хотела сказать Алябьеву: насчёт соседей!
– Слушай, а остальные, кто живёт в Балаяновском подъезде, их проверили? Ну, не посетители, и не те, к кому они приходили, а непосредственно жильцы? Уж из них-то любой мог спуститься или подняться на пару этажей и…
Надо отдать должное майору, он моментально понял, о чём я говорю.
– Проверили, конечно. Только ты учитывай привходящие обстоятельства: человек должен был знать Веронику, так? Ему должно было быть известно, что она дома одна, и что Балаян в ближайшее время не появится.
– Так. Знакомство было близкое, иначе бы она не стала с ним пить кофе… и коньяк? А как же аллергия на спиртное?
– Во-от, я ждал, когда ты сообразишь! – Алябьев ухмыльнулся. – Коньячные бокалы были протёрты от отпечатков, но слюна на внутреннем крае сохранилась, и её было достаточно, чтобы проверить ДНК. Гостей было двое, мужчина и женщина, коньяк был для них, а Вероника пила только кофе. И это ещё не всё…
Он замолчал. Я демонстративно посмотрела на часы и вежливо поинтересовалась:
– Ты домой-то попадёшь, Ирина дверь не запрёт?
– Ладно-ладно, поинтриговать не даешь! В общем, мужчина этот нам известен, и это как раз тот самый Павел Павлович Назаркин, о котором я тебе говорил сегодня. У нас в базе есть данные о его ДНК, потому как довольно давно, ещё в семнадцать лет, его обвиняли в участии в групповом изнасиловании. Тогда не подтвердилось, зато теперь у нас есть след. И улики.
– Интересно… Так а что соседи?
– А из соседей мы проверили всех, кроме троих: двое мужчин и женщина. Один из мужчин в командировке на заводе в Красноярске, и уже давно, больше месяца. Оттуда он не вылетал, тем более что по нынешнему расписанию самолётов не успел бы вернуться к началу работы. А вот остальные двое просто отсутствуют. Вроде бы дама отбыла на море, но куда и надолго ли, неизвестно.
– В общем-то, никто и не обязан сидеть на месте, как пришитый… – я прикусила палец. – Они там прописаны или снимают?
– Оба арендаторы.
– Оба могут не появиться вовсе.
– Да, – ответил майор мрачно. – Могут, запросто. Всё, иди домой, и я поехал. В пятницу созвонимся.
***
К середине следующего дня я уже совсем не была уверена, что в выходные смогу добраться до алябьевской дачи, потому что посыпалось на меня столько и такого…
Во-первых, ответили епархиальные архивы, Вышневолоцкий и Новоторжский. Тверской величественно молчал, и я на всякий случай отправила им ещё одно письмо с миллионом реверансов на всякий случай, от меня не убудет, а им, может, приятность получится. Полученные ответы я открывала с некоторым волнением: а вдруг?
Из Вышнего Волочка сообщили, что все документы с датами до 1917 года были ими отправлены в центральный архив для оцифровки. Между строк таился явный намёк, что никто и не ожидает их возвращения. А вот Торжок порадовал меня в очередной раз: да, имеются документы с упоминанием Выдропужской церкви Смоленской иконы Божьей матери, а также её строителя Саввы Чевакинского. Копированию или оцифровке документы не подлежат ввиду их ветхости, для просмотра требуется получить разрешение от соответствующих организаций.
То есть, от церковного начальства. А есть ли у нас кто-то в таких кругах?
Балаян отсутствовал, так что я подумала и позвонила Козлятникову. Почему бы нет? И Адам Егорович не подкачал: похмыкал, пофыркал в телефон, словно кошка, но потом всё-таки сообщил: