– Должна будешь!
– Сведения, или в крайнем случае помощь, – отреагировала я. – Один раз.
Знаем мы вас, так вот согласишься на долг, а потом до старости будешь отрабатывать или платить!
– Три, – покатил он пробный шар.
– Тогда ни разу, я пошла искать дальше.
– Ладно-ладно, согласен! Какая ты меркантильная, Елена Вениаминовна…
– Что ж поделаешь, у меня другой нету.
– Так что тебе нужно, разрешение на работу в епархиальном архиве? Вечерком мне набери, часов в шесть, узнаю.
Отлично, что-то мне подсказывает, что Козлятников должен иметь самые широкие связи в самых неожиданных кругах. Теперь посмотрим, что у нас с заказом на восстановление украденного…
Это был день чудес, иначе не скажешь, потому что нам предлагали за половину аукционной стоимости брата-близнеца украденного и подделанного экземпляра «Избранного» Пастернака из тиража 1948 года, уничтоженного практически полностью. Осталось несколько экземпляров, по пальцам пересчитать можно, и один из них – вот, руку протяни…
Балаяна так и не было, и я стала ему звонить. Долго-долго шли гудки, пока наконец не ответил голос, какой-то смертельно-замученный, и фоном голоса и музыка.
– Алёна, у тебя что-то срочное? Я на похоронах Вероники…
– Ой… Простите, Артур Давидович, я в двух словах. Пастернак сорок восьмого года, половина аукциона. Но срочно.
– От знакомого?
– Да.
– Бери. Наталья оплатит, скажи, я разрешил.
Голос пропал, а я пошла к Наталье Геннадьевне. Она была на месте и, мрачно глядя в монитор, забрасывала в рот кусочки чёрного шоколада.
– Как же меня все… – последнее слово заменил очередной кусочек.
– Достали? – подсказала я.
– Интеллигенция! – фыркнула Наталья. – Ты ж знаешь, что я хотела сказать!
– Ага. Балаян сказал, что вы оплатите.
– Что?
– Вот, – перед ней легла распечатка письма от человека, которому срочно внезапно понадобились большие деньги.
– Это полностью опустошит наш счёт, – пожала плечами бухгалтерша. – Точно он распорядился?
– Я что, стала бы врать?
– Да нет, я не об этом…
– Он на похоронах, – проговорила я вдруг совсем не то, что планировала. – А вы… не пошли?
Наталья Геннадьевна молча покачала головой, потом сказала со вздохом:
– Я им всем сообщила, соседям. И никто не приехал, ни мать, ни братья, бабки-то уже нет в живых. Похоже, крепко она их обидела.
– Может, не смогли. Денег нет на билеты, – покривила я душой.
Нашли бы, если бы захотели…
– Давай данные по счёту, куда переводить!
И мы вернулись к работе.
Книгу привезли к четырём часам дня. Мимоходом порадовавшись, что Лёлика нет на месте (где, кстати, его носит целый день? Обычно ведь предупреждал меня, а я уже Балаяна…), я закрылась в своей комнате, надела перчатки и вскрыла пакет. Да, это он! Невзрачная бежевая обложка, просто наклеенная бумага с сине-зелёным шрифтом, Борис Пастернак, «Избранное», издательство «Советский Писатель», 1948 год. Книга из того самого почти полностью уничтоженного тиража. Никто не знает, сколько экземпляров сохранилось и каким образом. Лично я знала о шести, получается, это седьмой? Или…
Я аккуратно раскрыла книгу на сто одиннадцатой странице. Та-ак, а вот и «лисье пятно» в форме восклицательного знака. Прелестно. Быстро проверила ещё пару примет, убрала книгу снова в тот же пакет и запечатала от греха подальше. Надо ждать Балаяна. Или сразу позвонить Козлятникову и рассказать? Нет, подожду.
Долго мучиться сомнениями мне, к счастью, не пришлось, босс приехал около пяти. Измученный, постаревший, серый какой-то. Заглянул ко мне и сказал отрывисто:
– Кофе можешь мне сварить? Сделай, пожалуйста, и зайди.
Ладно, мне не сложно, сварить кофе в кофеварке – наука небольшая, и через несколько минут я вошла в кабинет начальства. Балаян стоял воле окна, смотрел во двор, на маленькую чёрненькую собачку, отчаянно лаявшую визгливым голосом на громадного молосского дога; тот переступал с лапы на лапу и оглядывался на хозяина, мол, когда ж ты избавишь меня от этого крика? Но хозяин самозабвенно трепался с юной дамой, которая и вышла на прогулку с крикливым йорком, и страдания собственного пса были ему безразличны…
Я кашлянула. Босс оторвался от созерцания и повернулся ко мне.
– Садись, поговорим, а то я что-то отвлёкся, – он отпил кофе, одобрительно кивнул и посмотрел на меня.
– Как всё прошло, Артур Давидович? – спросила я с подобающим выражением лица.
– Знаешь… наверное, даже хорошо, если так можно говорить о похоронах. Неожиданно было много народу, какие-то друзья и подруги, знакомые по курсам, даже одноклассников несколько приехали. Вообще выяснилось, что я Веронику и не знал почти, хотя мы больше трёх лет жили вместе.