– Скажи мне, а ты можешь этого мужичонку расспросить, где он «Избранное» стянул?
– Алён, тебе-то это зачем? Кто заказчик, сам Ханиев?
– Нет, он пришёл к Козлятникову, а тот уже к нам. Не ко мне, к боссу.
– Угу. Козлятников, значит. К боссу. Алёнушка, а ты можешь от этой истории отстраниться? Что-то плохо она пахнет, я прямо чувствую, что смердит, хотя и не скажу, чем именно.
– М-м… Наверное, могу. В пятницу я уезжаю на дачу к друзьям, оттуда в Торжок дня на два… Почти неделю меня не будет.
– Вот и правильно. Я, конечно, попробую Славку этого расспросить, но толк вряд ли будет. А ты лучше держись в стороне.
Мы распрощались, я отложила телефон и наконец-то налила себе вина.
Степан прав, история странная, а детективы хороши только на книжных страницах, я это ещё по истории с Вероникой поняла. Что-то густо заваривается какая-то каша вокруг Балаяновского бизнеса, не хочу я в ней нырять. Тонуть.
Вот что: закончу заказ с Чевакинским и его наследием, возьму отпуск, у меня уже за три года накопилось, и поеду, в самом деле, к тётушке на раскопки. И пусть они тут хоть… хоть что делают, меня это больше не интересует.
Странно успокоенная таким решением, я допила бокал и ушла спать.
Часть 8. Видимая часть айсберга
ЧАСТЬ 8.
«В дороге я размышлял об удивительнейших словах отшельника, ибо никак не мог уразуметь, каким образом добродетель может опираться на более прочные основания, нежели чувство чести, каковое само по себе объемлет все добродетели, какие только существуют».
Ян Потоцкий. «Рукопись, найденная в Сарагосе»
Судя по тому, в какое время Алябьев оказался у моей двери, «юным крокодилам» сегодня сильно не повезло: мало того, что вольная летняя жизнь закончилась, так ещё и на линейку их отвели раным-рано. Иначе говоря, не было и половины девятого, когда зазвонил дверной звонок. Зевая во всю пасть, я открыла замки, кивнула раннему гостю на кухню и побрела в ванную, разыскивать, где у меня лицо.
Из кухни запахло кофе, и я удивилась, как легко майор, впервые ко мне пришедший, отыскал капсулы для кофемашины, чашки, сливки… А, нет: переоценила я его сыскные таланты, вместо кофейных чашек на стол были водружены самые большие кружки, какие отыскались на полках.
– Тебя отвезти в магазин, или поговорим сперва?
Я пожала плечами.
– В магазин ещё рано, мы открываемся в десять. Можем поговорить, но я примерно представляю, что ты мне скажешь.
– А я не скажу, я спрошу. Вот как ты ухитряешься всё время оказываться рядом с криминальной ситуацией, а?
– Костя, ты вообще о чём? Какое отношение ко мне имеет убийство Вероники? Никакого, правильно, кроме возникшего у меня естественного любопытства.
– Угу, и история с книгой тоже не имеет к тебе отношения?
– Истории с книгами – это моя работа. В данном случае я всего лишь хотела с тобой посоветоваться, в чём там может быть дело. Но, поскольку ты вчера слушать меня не стал, я и сама разобралась, вот.
– Хорошо, – спокойно ответил мне майор Алябьев, допивая кофе. – Тебе ещё сварить?
– Нет, спасибо. Так вот, история с книгой, как выяснилось, случайность. Моего друга никто не знает, мы вертимся в разных средах и интересуемся разными вещами. Он коллекционер, а я продавец и охотник, и я не знакомила его ни с Балаяном, и с остальными в магазине.
«И вне магазина тоже», – добавила я мысленно, вспомнив Козлятникова. Что-то мне подсказывало, что почтеннейший Адам Егорович чрезвычайно заинтересовал бы майора, примерно так же, как бесхозный кролик – серого волка.
– Хорошо, твоего друга никто не знает. Дальше что?
– Дальше было раньше. Книгу притащил к Степану мелкий жулик-пропойца, который стянул её у кого-то. Степан его найдёт и расспросит, и сообщит мне. Я передам сведения пострадавшему, и моё участие в этой истории будет окончено. Тем более, что завтра я уеду почти на неделю.
– А на неделю – это куда? Ну, к нам на дачу понятно…
– В Торжок. Хочу завершить поиски наследия Чевакинского, а похоже на то, что именно там и ждут меня финальные штрихи к этой истории.
– Ладно, – кивнул Алябьев. – Принято. С Балаяном особо не откровенничай, история с Вероникой ещё не закончена.
– В смысле? – сказать, что я удивилась – ничего не сказать. – Вы же сняли с него подозрения, у него алиби?
Тут Алябьев замялся.
– Давай так, – сказал он, вставая. – Мне нужно ещё кое-что проверить и кое-что получить от лаборатории. Вот мы в пятницу вечерком сядем и обо всём поговорим, хорошо?
Я ответила ему его любимой репликой.
– Принято.
***
Встречу с Козлятниковым мы назначили в два часа дня. Ну а что, заодно и пообедаю, что называется – чтоб два раза не вставать. В начале второго я написала Степану «Ну что?». В ответ пришло сообщение: «Пока не нашёл, вечером отпишусь». Получается, разговор с Адамом Егоровичем надо строить не совсем так, как я планировала…