В пылу размышлений я вылезла из нагретой пододеяльной норки и заходила по комнате, даже не замечая, что босые ноги совершенно заледенели. Более того, я забыла и о том, что босс совершил по отношению ко мне немалые подлости, и ещё позавчера я кляла его последними словами.
Да, совершил.
Да, это было подло и гадко.
Но не равно убийству, никак.
Ах да, ещё один вопрос, который тоже надо разрешить: если убийца не Балаян, то как и зачем он перевёл те самые пресловутые семь миллионов на балаяновский банковский счёт? Как – понятно, любой первоклассник умеет пользоваться онлайн-сервисами. Зачем… да тоже понятно, чтобы забить гвоздь в крышку фигурального гроба, куда улёгся Артур Давидович. Но тогда получается, что убийца отлично знал и об отношениях Вероники с любовником, и о проблемах в работе нашей конторы?
Получается, что да. И значит, это один из нас. Наталья, Лёлик, я, Марина, Виолетта. Ладно, можно добавить второй, дальний круг: Сергей с Антоном, которые периодически постоянно нам помогали с большими покупками и забирали обычные, не раритетные книги, ну, и Козлятников с Дылдой. Балаяновские приятели? Я знаю их почти всех, они с Балаяном во многом похожи: не слишком молодые, хорошо отъевшиеся на вкусной еде и малоподвижном образе жизни, со счетами в банке и молодыми любовницами или свеженькими жёнами… Чтобы кто-то их этих некрупных бизнесменов лез вечером по чердаку, где пыль и пауки, для убийства посторонней женщины? Да нет, не может такого быть. Заказать – могли бы, но заказное убийство и выглядело бы иначе.
Хорошо, этих рассмотрели. Идём ближе.
Есть ещё деловые партнеры и клиенты. Но, сколько мне известно, Артур Давидович никогда не переносил деловые встречи домой, не приглашал к себе посторонних и вообще, держал дом закрытым. И уверена, что те же самые наши продавщицы, менявшиеся раз в году, в гостях у босса не бывали. Сегодня это Марина и Виолетта, завтра будут Карина и Анжела, не имеет никакого значения.
Значит, и их отметаем.
Скрипнула дверь моей комнаты. На пороге белёсым пятном маячила смутная мужская фигура, спросившая голосом разума:
– Ты чего бродишь, половицами скрипишь?
Кузнецов, в джинсах и незастёгнутой рубашке, шагнул вперёд и закрыл за собой дверь.
Должна заметить, что пресловутый внутренний голос даже не напомнил о бегемотах на моей пижаме или ещё каких-то неприглядных обстоятельствах, о которых он мне проповедовал вот совсем недавно. Поэтому я подняла на гостя взгляд и сказала:
– Остаются только свои, понимаешь?
– Пока нет, но ты ведь мне объяснишь? – он потянул меня за руку, усадил на кровать и сел на стул напротив.
Потом пощупал ледяные ступни, покачал головой и рывком закинул на кровать мои ноги, замотав их одеялом. Снова сел и потребовал:
– Вот теперь рассказывай, только тихонько.
И я рассказала.
Кузнецов слушал внимательно и, я бы сказала, профессионально.
– Угу, – сказал он, когда я договорила. – Всё логично. Если этот коньячный завод у него ещё есть. Тихо, тихо! Не может такого быть, чтобы Костя не проверил человека досконально, понимаешь? А долю в заводе у Балаяна могли, например, отобрать. Родственники, они ведь такие. Есть у него родственники?
– Понятия не имею. Он летал в Ереван четыре-пять раз в году, и коньяк привозил какой-то необыкновенный, говорил, что это как раз на его заводе производится. Но о родственниках вроде ничего не было. А нет, вру: один раз был звонок, уже вечером, часов в восемь. Мы тогда задержались почему-то, не помню уже. Артур Давидович несколько минут разговаривал… Вернее, он слушал, только отвечал иногда на армянском. Потом отключился, произнёс очень… энергичную фразу, мне показалось, что выругался. Извинился передо мной и добавил, что это была его бабушка, и что она может кому угодно мозги выесть чайной ложечкой, в потом заставить поблагодарить.
– Бабушка, – хмыкнул Кузнецов. – Это интересно. Значит, предлагаю такой план: мы утром всё это рассказываем Косте. Пусть думает и действует, у него для этого должность и звание есть. А мы идём за грибами.
– А дальше?
– Дальше видно будет! – он встал, уложил меня на подушку и подоткнул одеяло. – Спи!
Половицы не скрипнули, дверь открылась и закрылась бесшумно, словно никого в моей комнате и не было. Нет, неправда, остался тонкий, чуть заметный запах почти выветрившегося одеколона. Брился он на ночь, что ли? Я принюхалась ещё раз и закрыла глаза.
Спать.
***
К счастью, никто в семье Алябьевых не считал, что грибы, даже самые лучшие, стоят раннего вставания.
– Наши белые и подосиновики от нас не уйдут, – сказала Ирина, водружая на стол блюдо. – А если и уйдут, наберём опят, тоже неплохо. Оладьи с яблоками, ешьте, пока не остыли.