На следующее утро старшина позвонил и попросил Наташу снова прийти на пост. Нужно было решить важную проблему, и поскольку начальник уехал, то, может быть, она будет столь любезна… Словом, проблема заключалась в том, что делать с только что собранными грибами: мариновать их или сушить. Узнав об этом, Наташа почувствовала себя несколько разочарованной, однако в совете не отказала. Зато с большим удовольствием согласилась включиться в подготовку вечера к Октябрьскому празднику. Тут же возникла идея не ограничиваться на сей раз чтением стихов и сольным пением, а поставить какую-нибудь одноактную пьеску, которую потом можно было бы показать в других клубах. Надо признаться, что именно возможность поехать куда-нибудь на гастроли больше всего воодушевила Наташу. Но вскоре ее увлекли сами репетиции, шитье костюмов. Постепенно рассеялись подозрения, что старшина действовал по моему поручению и выдумал все это, чтобы только не дать ей уехать с острова.
Одним словом, произошло чудо, на которое я так надеялся: Наташа включилась в жизнь нашего коллектива и превратилась из пленницы в хозяйку острова. Не хватало только последней капли, чтобы она почувствовала себя здесь действительно незаменимой. На помощь пришел случай. Поздно вечером снова позвонил старшина: не может ли Наташа срочно прийти на пост? Заболел санитар Тимур — вероятно, воспаление легких — и несколько часов уже лежит в горячке.
Она пошла. В медицине Наташа понимает ровно столько, сколько ее научили на каких-то общественных курсах медсестер. Но женщина остается женщиной — она всегда сумеет сварить какой-нибудь чаек из липового цвета, хорошо поставить компресс. Тимур был весь красный, в испарине. Он метался в постели, словно его преследовали кошмары. Почувствовав на лбу прохладные пальцы Наташи, парень вдруг успокоился, на губах появилось что-то похожее на улыбку. Он схватил ее руку и пробормотал: «Мама!»
Потом повернулся на бок и ровно задышал. Этого слова оказалось достаточно, чтобы все стало на свое место.
Прошло всего несколько дней, а Наташа многое успела. Во всех помещениях поста теперь цветы, библиотеку узнать нельзя.
А сегодня пришла самая радостная весть. Начальник политотдела связался с Ленинградом — Наташа принята в университет.
Никогда еще и командир катера капитан-лейтенант Закубенко и его помощник старший лейтенант Перов не чувствовали такого удовлетворения службой. Задание выполнено, нарушитель границы задержан и официально передан следователям.
Из машинного отделения доносился стук металлических предметов — там по указанию нового механика мотористы вели технический осмотр. На палубе тоже работали — боцман Рогов распорядился надраить все «медяшки» и покрасить надстройку. Командир и помощник ни словом не обмолвились о пережитом — настоящим морякам не подобает показывать свои чувства.
В дверь постучали.
— Войдите!
— Радиограмма из штаба, товарищ командир, — доложил радист. И, не пытаясь скрыть радость, добавил: — Благодарность за образцовое выполнение боевого задания… Пригласить Крутилина?
Вошел Крутилин. Гладко выбритый, тщательно причесанный, будто только что проснувшийся после здорового восьмичасового сна.
— Вам оказывают большое доверие, Крутилин, — торжественно сказал командир. — Предлагают остаться на сверхсрочной службе.
— Спасибо, товарищ командир, сам собирался подать рапорт. Только не смел вам сказать после того несчастного случая…
— А теперь? — сурово спросил командир.
— Разрешите, товарищ капитан-лейтенант? — Крутилин вынул из кармана вчетверо сложенный лист бумаги. — Я тут написал рапорт и прошу его передать по назначению. Если все же сочтут, что я могу здесь быть полезным, постараюсь оправдать доверие.
Только он вышел, как в дверь снова постучали. Вошел майор — брюнет лет тридцати, с удивительно голубыми глазами. Его пухлые губы расплылись в добродушной усмешке.