Роум взял поднос с кофе и добавил еще один для Бет Энн, так как он обещал Кольту проверить ее, пока тот будет в трехдневном походе. Он припарковал машину перед салоном, отдал кофе Бет Энн и направился вниз по улице, чтобы принести Элизе ее кофе.
Его шаги замедлились при виде двух блестящих, навороченных Харлеев, припаркованных перед новой студией Элизы. Его охватило неприятное предчувствие. О нет.
Его чертовы родители.
Роум заглянул в витрину магазина, но никого не увидел. Черт возьми. Что они говорили Элизе? Неужели они пытаются настроить ее против него? Элиза не поверит, но будет огорчена, что они попытаются. Как они узнали, что он встречается с ней?
Или, что еще хуже, это было вымогательство? Они что, требовали от нее денег? Роум никогда не упоминал о ее деньгах. Он никогда не хотел, чтобы Элиза думала, что он был с ней из-за этого. Ему было бы все равно, даже если бы она работала в киоске с хот-догами. И он хотел для разнообразия заработать свои собственные деньги. С новой зарплатой, которую платил ему Грант, Роум мечтал накопить денег. Может быть, через год или около того он купит свою собственную машину, и тогда они смогут начать откладывать и планировать будущее.
Их совместное будущее.
Родители не входили в его планы. Держа в руке кофе, Роум осторожно приоткрыл дверь магазина Элизы и бесшумно вошел внутрь. Никто не заметил, как он вошел. Роум слышал голоса в задней комнате, которую Элиза переделала в свой кабинет, и придвинулся ближе, чтобы разобрать, о чем они говорят.
– Ты, должно быть, очень хорошо справляешься, – услышал Роум голос матери, произнесенный ее отвратительным, льстивым тоном.
Роум услышал, как Элиза пробормотала что-то вежливое, и представил себе ее застенчивое выражение лица, когда она опустила голову и позволила волосам рассыпаться по щекам, как она делала, когда нервничала.
– Как мы уже говорили, – вмешался его отец, – мы не пытаемся навязываться, но времена сейчас тяжелые. Я уверен, что, если ты поговоришь с Роумом, он согласится прислать нам немного денег, чтобы помочь пережить засуху. Всего несколько тысяч действительно помогли бы его матери встать на ноги с ее медицинскими счетами.
Роум подавил стон. Под предлогом «медицинских счетов» они тащились к каждому родственнику, которого можно было обобрать. Роум был почти уверен, что его родители «чудесным образом» выздоравливали от рака полдюжины раз и прикарманивали каждый доллар. Ему хотелось ворваться прежде, чем Элиза успеет на что-нибудь согласиться. У нее было мягкое сердце, когда дело касалось его.
– Да, – сказала его мать. – Роум будет ужасно расстроен, если с нами что-нибудь случится. Всего несколько тысяч сильно помогли бы.
– Боюсь, мне придется обсудить это с Роумом, – сказала Элиза добрым, ласковым голосом. – Мы не делимся финансами.
– Нет? – Его мать казалась удивленной. – Я думала, он захочет разделить банковские счета с такой милой, обеспеченной молодой особой, как ты.
Было ясно, что он был с ней, потому что у нее были деньги. Кипя от ярости, Роум чуть не раздавил кофейную чашку в своей руке.
– Вообще-то, – сказала Элиза, и Роум услышал в ее голосе нотку веселья. – Я предложила, но он очень независим. Ему нравится иметь свои собственные деньги, и я не виню его.
– Возможно, ты не знаешь об ужасном, ужасном прошлом Роума, – сказал отец и в его голосе прозвучали жесткие нотки. – Жаль, если в этом городе станет известно, что здесь живет бывший заключенный.
– Это было бы позором, – сказала Элиза на удивление решительно. – Знаете, что еще было бы стыдно?
– Что, дорогая? – сказала его мать самым сахарным голосом.
– Мне было бы стыдно запросить судебный запрет насчет вас двоих, – сказала Элиза. – И я уверена, что Роум тоже подаст заявление. Я очень хорошо знакома с вашей ролью в его прошлом, и, если он не укажет мне, что желает иного, вас не будет в нашей жизни. Я хорошо знакома с полицейскими в этом городе и уверена, что они с удовольствием приедут и проследят, чтобы вы всегда оставались по крайней мере в ста футах от Роума.
Роум был удивлен и горд сталью в голосе Элизы.