138. Однако в отношении использования в уголовном разбирательстве доказательств, полученных в нарушение статьи 3, применяются особые соображения. Использование таких доказательств, полученных в результате нарушения одного из основных и абсолютных прав, гарантированных Конвенцией, всегда поднимает серьезные вопросы в отношении справедливости судебного разбирательства, даже если принятие таких доказательств не было решающим в решении вопроса о признании заявителя виновным (Яллох против Германии [БП] (Jalloh v. Germany [GC]), пункты 99 и 105; Арутюнян против Армении (Harutyunyan v. Armenia), пункт 63).
139. В связи с этим использование в уголовном производстве заявлений, полученных в результате нарушения статьи 3, — независимо от того, расценивается ли обращение как пытка, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, — автоматически делает такое судопроизводство несправедливым в нарушение статьи 6 (Эль-Хаски против Бельгии (El Haski v. Belgium); Гефген против Германии [БП] (Gäfgen v. Germany [GC]), пункт 166). Это также верно в отношении использования доказательств, полученных в результате пыток (Яллох против Германии [БП] (Jalloh v. Germany [GC]), пункт 105; Гефген против Германии [БП] (Gäfgen v. Germany [GC]), пункт 167). Принятие такого доказательства, полученного в результате действия, классифицируемого как бесчеловечное отношение в нарушение статьи 3, но не являющегося пыткой, является только нарушением статьи 6, но лишь в случае, если будет доказано, что нарушение статьи 3 имеет отношение к результатам разбирательства против обвиняемого, то есть влияет на обвинительный приговор или наказание (Эль-Хаски против Бельгии (El Haski v. Belgium), пункт 85; Гефген против Германии [БП] (Gäfgen v. Germany [GC]), пункт 178).
140. Эти принципы применяются не только когда лицо, пострадавшее от обращения, противоречащего статье 3, является обвиняемым, но также когда речь идет о третьих лицах (Эль-Хаски против Бельгии (El Haski lv. Belgium), пункт 85). В частности, Суд установил, что использование в ходе судебного процесса доказательств, полученных в результате пыток, представляет собой грубейший отказ в правосудии, даже если лицо, от которого получено такое доказательство, являлось третьей стороной (Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства (Othman (Abu Qatada) v. the United Kingdom), пункты 263 и 267).
(e) Провокация
1. Общие соображения
141. Суд признал, что органам власти необходимо использовать особые следственные методы, в особенности в делах, касающихся организованной преступности и коррупции. В связи с этим Суд постановил, что использование особых следственных методов — в частности, агентурных методов — само по себе не нарушает права на справедливое судебное разбирательство. Однако ввиду риска подстрекательства со стороны полиции при использовании таких методов их использование должно быть ограничено четкими рамками (Раманаускас против Литвы [БП] (Ramanauskas v. Lithuania [GC]), пункт 51).
142. В то время как рост организованной преступности требует от государств принятия соответствующих мер, право на справедливый суд, из которого логически вытекает требование надлежащего обеспечения правопорядка, тем не менее должно применяться в отношении всех уголовных преступлений — от простых до самых сложных. Право на справедливое отправление правосудия занимает настолько твердую позицию в демократическом обществе, что им нельзя жертвовать ради целесообразности (там же, пункт 53). В связи с этим Суд подчеркнул, что полиция вправе действовать под прикрытием, но не подстрекать к преступлению (Худобин против России (Khudobin v. Russia), пункт 128).