Кассандра вспомнила, как совсем недавно этот же лес казался ей унылым и безжизненным. Как она мечтала вернуться в свою тихую хижину, подальше от этих безумных авантюристов и их нелепых приключений. Но сейчас, глядя на эту феерию, она поняла, что хаос, каким бы он ни был, может быть и объединяющим, и даже красивым.
Она нежно погладила радужную овцу, которая прижалась к ее ноге. Шерсть у нее была мягкой и теплой. Кассандра почувствовала себя частью этого безумного праздника, частью чего-то большего, чем она сама.
Финн стоял у стола, заваленного сладостями, и с гордостью наблюдал за тем, как гости расхватывают его взрывающиеся капкейки. Он всегда считал себя одиночкой, вором, который заботится только о себе. Но сейчас, видя, как его кулинарные шедевры приносят радость другим, он чувствовал себя по-настоящему счастливым.
Он вспомнил, как с жадностью прятал свой секретный запас лучших сладостей, боясь, что кто-то отнимет их у него. Как он мечтал в одиночестве насладиться каждым кусочком, каждым взрывом вкуса. Но сейчас, раздавая свои капкейки всем желающим, он понял, что радость от дарения намного больше, чем от потребления.
Вдруг он заметил маленькую девочку-эльфа, которая безуспешно пыталась дотянуться до одного из самых больших и сочных капкейков. Она подпрыгивала и тянула ручки, но капкейк стоял слишком высоко. Финн, не раздумывая, взял этот капкейк и протянул его девочке.
– Держи, малышка, – сказал он, улыбаясь. – Это тебе.
Девочка радостно схватила угощение, ее глаза засияли от восторга. Она откусила кусочек, и ее лицо расплылось в счастливой улыбке. Финн впервые в жизни испытал удовольствие не от поедания чего-то вкусного, а от того, что сделал кого-то счастливым.
Он понял, что делиться – это не так уж и плохо, особенно если это взрывающиеся капкейки.
Он начал ходить между танцующими гномами и эльфами, предлагая им свои сладости. Он видел, как их лица озаряются улыбками, как они благодарят его и хвалят его кулинарное мастерство. И в этот момент Финн почувствовал себя не вором-одиночкой, а частью команды, частью этого безумного, но прекрасного праздника.
Мелисса, обычно погруженная в свой телефон, отложила его в сторону и огляделась. Она увидела старого орка, который потерялся в толпе и отчаянно пытался найти своего внука. Обычно она бы проигнорировала его, сосредоточившись на своем прямом эфире и количестве лайков. Но сейчас, глядя на его растерянное лицо, она почувствовала укол сочувствия.
– Вам нужна помощь? – спросила она, подходя к орку. – Вы кого-то ищете?
Орк кивнул, и его глаза наполнились тревогой.
– Я потерял своего внука, – прохрипел он. – Мы только приехали, и он куда-то убежал.
Мелисса, отложив телефон, начала помогать ему. Она использовала свои навыки организации и коммуникации, чтобы опросить гостей и скоординировать поиски. Она кричала в микрофон, прося всех обратить внимание на потерявшегося мальчика.
Вскоре она нашла внука орка, маленького эльфа с большими зелеными глазами, который стоял в стороне и плакал. Мелисса подвела его к дедушке, и орк, благодарно обняв ее, сказал:
– Спасибо тебе, девочка. Ты настоящая героиня.
Мелисса впервые почувствовала, что ее навыки могут приносить реальную пользу, а не только виртуальную популярность. Она поняла, что лайки и репосты – это, конечно, приятно, но ничто не сравнится с искренней благодарностью человека, которому ты помог.
Она посмотрела на свой телефон, который лежал на столе и мигал уведомлениями. Обычно она бы сразу схватила его и начала проверять, сколько лайков и комментариев она получила. Но сейчас она просто улыбнулась и отвернулась.
Сегодня она была настоящей героиней, и это было гораздо важнее, чем все лайки мира.
Брогар стоял на сцене, освещенный ярким светом прожекторов, и смущенно улыбался. Толпа гномов-байкеров, напившись эля Бахуса, скандировала его имя и просила его прочитать еще стихи.
Он всегда мечтал о признании, о том, чтобы его стихи трогали сердца людей, чтобы их обсуждали и цитировали. Но вместо этого он получал только насмешки и презрение. Его стихи считали слишком пафосными, слишком нелепыми, слишком… плохими.
И вот сейчас, стоя перед этой пьяной толпой, он почувствовал себя признанным. Пусть и не так, как он мечтал, но все равно признанным.
Он откашлялся и начал декламировать свою самую пафосную и нелепую поэму, посвященную "величию хаоса и красоте абсурда". Он читал с чувством, с выражением, вкладывая в каждое слово всю свою душу.