Что такое общение, которое нужно Монарху? Это есть общение с национальным гением. Оно нужно для того, чтобы Верховная власть находилась в атмосфере творчества народного духа. Он проявляется иногда в деятельности чисто личной, иногда в действии установившихся издавна учреждений и организаций и в характере представляющих их лиц. Следовательно, Монарху нужны и важны люди только этого созидательного и охранительного слоя, цвет нации, ее живая сила.
Находятся ли эти люди собранными в одной зале или нет — это вопрос второстепенный. Может случиться, что для Верховной власти понадобится видеть их в совокупности, может случиться и совершенно наоборот, но, во всяком случае, нужны именно они. Они дают общение с духом нации.
В них Верховная власть видит и слышит не то, что говорит толпа, но то, что масса народа говорила бы, если бы умела сама в себе разобраться, умела бы найти и формулировать свою мысль. В идеях, действиях и настроениях этого цвета нации монархия имеет перед собой то, за чем следует масса, то, что ведет за собой массу к созидательной работе. Монархическая Верховная власть, вся сущность которой и вся задача состоит в представительстве самого идеала народной жизни и в направлении государственной деятельности сообразно с ним, а не со случайными криками и вечно заблуждающимися наличными желаниями толпы, имеет надобность в общении именно с этим цветом нации, с ее лучшими людьми, выразителями ее современного и исторического гения. Весь вопрос об общении сводится к средствам окружить Верховную власть этими людьми, выделить их, сделать видными, легко находимыми и доступными для власти.
Во всяком случае, идея общения не только не имеет ничего общего с идеей представительства, но даже с ней несовместима.
Дело в том, что идея народного представительства сама в себе содержит отрицание монархии; ибо орган народного представительства есть сама Верховная власть. В монархии это ее главное и существеннейшее свойство, долг и право. В монархии Верховная власть ищет перед собой лишь представительства частных, групповых интересов, но никак не национальных, которые представляются всецело самой Верховной властью. Если монархическая Верховная власть почему-либо не представляет национальных интересов, то, стало быть, с этого самого момента она теряет raison d’etre (смысл существования) и подлежит замене другим образом правления. А пока мы предполагаем ее в живом состоянии, она сама есть национальное представительство и никакого другого не может допустить, не заявляя тем самым, что неспособна уже исполнять функцию, для которой выдвинута нацией.
Таким образом, в монархии может быть только вопрос о способах общения с нацией, но никак не о национальном представительстве. Эта последняя идея возникла лишь как продукт разложения монархической идеи и держится лишь благодаря чистому недоразумению.
Она, однако, отчасти затуманивает собой даже идею славянофилов о свободе мнения «земли» с отдачей в ведение Верховной власти «воли» ее. Без всякого сомнения, свобода мнения не только не противна монархической идее, но даже логически требуется ею. Но это относится не к «земле», а к людям и группам. Нельзя, конечно, воспретить и всей «земле» в совокупности иметь какое-либо «мнение», ежели она его имеет, и это даже очень хорошо, когда она его имеет, хотя, к сожалению, бывает лишь в редких случаях. Но имеет она его или нет, органом этого национального мнения, существующего или только «потенциального», может быть и должен быть Государь, а не какое-либо иное учреждение. Разделять «мнение» и «волю», столь неразрывно связанные, вообще невозможно. Идея же монархической Верховной власти состоит сверх того вовсе не в том, чтобы выражать собственную волю монарха, основанную на мнении нации, а в том, чтобы выражать народный дух, народный идеал, то есть, как сказано, выражать то, что думала бы и хотела бы нация, если бы стояла на высоте своей собственной идеи. Если бы «земля» способна была стоять на такой высоте, то монархическое начало власти не было бы и нужно для народов. Оно нужно именно потому, что свойствами личности восполняет органический, неустранимый другими способами недостаток всякой социальной коллективности.