Но самая мрачность здания на Фонтанке чем-то привлекала сердце Достоевского. Гранитная одежда рвов и темная бронза императорских вензелей, полумрак галерей и жуткость треугольных двориков-колодцев, узкие потайные лестницы, скрытые в стенах, словно запрятанные в футляры, кривые и темные внутренние передние и наконец огромный демон, ниспровергаемый в бездну, на хорах дворцовой часовни, – все это словно было призвано служить оболочкой исторической трагедии.
Но великой надеждой, манящим обетом, зовом в неведомое будущее венчала здание в просторном и несокрушимом фронтоне изваянная из паросского мрамора Слава.
Слава! Мысль о ней неотступно томила его на окраинах старого Петергофа, где раскинулись по отлогим холмам Бабьего Гона лагерные палатки военно-учебных заведений.
Сквозь парусину обильно текут обложные холодные ливни. Август глядит ноябрем. Саперной киркой и лопатой роешь канавы для стока воды, дрогнешь и зябнешь…
– Взводы, стройся!.. Левое плечо вперед!.. Прямо по дороге – к нижнему саду!
Сводную роту ведут на царскую потеху. Лагерное учение закончено, отшумели маневры, состоялся высочайший смотр. Остается еще прощальная забава августейшей фамилии: штурм кадетами самсоновых каскадов.
Военные упражнения летней резиденции завершаются в сердце водяного царства, перед террасами большого дворца, над самым морем.
Сводная рота инженерного училища – взводы от верхних и нижних классов – усердно шагает вдоль прудов и аллей, разукрашенных литыми кумирами.
Слегка проясняется. Ветрено. Солнце робко бросает сквозь тонкий хлопок облаков свой отсвет на мрамор бассейнов и бронзу фигур. Предстоит жаркое дело.
Вот и каскады большого грота. По золотым куполам колоннад широко стекает полая вода, ниспадая стеклянной завесою в приморский канал. В алмазной ограде из восьми бьющих струй огромный золотой Самсон, тяжко попирая ступнями багровый туф островка, раздирает взбухшими мускулами львиную пасть, буйно вержущую узкую струю водомета выше пирамидальных сосен.
– Полоборота, направо! Стройся в колонну!
В ровную строгую линию вытянуты носки ботфортов и красные помпоны киверов. Поле сражения бурлит и играет. Навстречу струям аскалонского гиганта мечут свои водяные пращи нереиды ближних заводей. Со всех сторон из урн, раковин и чаш выпадают гигантские снопы. Гнутся дуги волшебных мостов, водяные кометы вонзаются в газоны и бассейны, реют в воздухе легкие белые султаны. И расстилается в брызгах искусственного ливня огромный Самсонов ковш, вбирающий бесконечные прозрачные скатерти, протянутые по высоким ступеням кристальной дворцовой лестницы.
За балюстрадой на верхней террасе военные, камергеры, дамы. Впереди всех в высоком кресле – пожилая особа с лицом сухопарой немки и пышно взбитой прической. Императрица с детьми готовится к потешному зрелищу.
Стынут внизу, как бронзовые дискоболы, кадеты. На площадке общее движение. Из ниши дворца выходит длинноногий загорелый офицер в походном сюртуке и лагерной фуражке. Он мало похож на портрет в военном зале Инженерного замка: ни лосин, ни перчаток, ни звезд, ни плюмажа, ни Аполлонова гневного лика. Обыкновенный сухой генерал с выпяченной грудью, обрюзгшим лицом и волнистыми усами, каких ежедневно встречаешь на Невском. Он снимает фуражку: лоб вспотел. Он отирает фуляром плешивую голову.
И вот бодрый окрик приветствия. Гул ответного дружного возгласа. С балюстрады слетает высочайшая команда:
– Готовься к атаке!
Ряды растянулись узкой фалангой. Нужно взять приступом водный форт и первым прорваться к площадке императрицы.
Фронт напряженно застыл. Вокруг прохладные клубы водяного дыма окутывают отряд и застилают поле сражения. Полукругом расположились придворные зрители. Впереди поднимает лорнет костлявая дама с высоким и пышным шиньоном, похожим на корону. Рядом лоснящиеся тритоны выгибают свои червонные тела, трубя в победные раковины. У самой балюстрады меж мраморных ваз хмурится, оглядывая свою армию, пышноусый генерал. В беседке военный оркестр играет марш к наступлению.
Рота впилась глазами в верховного командира. Все в ожидании. Поют и плещут потоки. Недвижно метнувшись, золотые гладиаторы скрещивают над затоном гигантские водяные шпаги. Бурлит и клокочет в вышине неистовый гейзер Самсона. Отовсюду незримо обволакивает дождь, словно застывший в воздухе, насыщенном тончайшею влагой.