Фрифтар глубоко вздохнул. Король был в безопасности. Теперь он должен заняться вольпертингерами. Как им удалось освободиться из камер? И где пропадает этот проклятый генерал Тиктак, когда в нём так нуждаются?
Скорбь Тиктака
Скорбь генерала Тиктака становилась всё сильнее. Она пожирала его как стервятник, беспрестанно отрывая от него куски, – он даже не представлял себе, что способен ощущать подобное. Он не знал, сколько времени он провёл в оружейной кузнице, пытаясь алмазными клещами распотрошить свои внутренности, чтобы найти это загадочное нечто, сидящее глубоко внутри него и причиняющее эту боль. Он разрезал свой панцирь, сломал свои сияющие рёбра и испортил кое-какие смертельно опасные механизмы внутри себя. Но он ничего не нашёл, как будто это нечто было подвижным, таким умным и хитрым, как Рала когда-то. Оно пряталось, сбегало от него и смеялось над ним.
В конце концов, он сдался. Он с бешеным криком отбросил клещи в сторону. Бешенство, да, бешенство – это единственное, что у него осталось. Он хотел сражаться. Он хотел всё разрушать. Он хотел убивать. Генерал Тиктак направился к Театру красивых смертей. Это была чёрная полоса в его жизни и он сделает всё возможное, чтобы она стала ещё чернее.
Сердце сердца
Подкровная лодка снова остановилась.
– Где мы? – спросил Смайк.
– Мы на месте, – сказала несуществующая крошка номер один.
– Мы приплыли в аорту. Мы находимся в сердце сердца, – сказала несуществующая крошка номер два.
– Здесь обычно протекает жизнь жизни, – сказала несуществующая крошка номер три. – Но сейчас здесь вообще ничего не протекает.
– Я ещё ни разу не видел мёртвого сердца.
– Здесь кто-то неплохо потрудился.
– Да. Тут кто-то хотел обыграть смерть.
– И ему удалось.
– И что нам делать? – спросил Смайк.
– Теперь начинается кропотливая работа.
– Мы ищем точки подключения. Шесть микроскопически маленьких точек.
– Амалориканский адапс.
– Галлюцигенский синант.
– Опабиниатскую мембрану.
– Йохоянский холмик.
– Айсхеаианистский эпиксель!
– И одонтагрифский зев.
– Понимаю. К ним мы подключим инструменты, верно?
– Именно. Ауратишские инструменты несуществующих крошек. Самые маленькие, но самые мощные хирургические инструменты из всех когда-либо существовавших.
– И что потом произойдёт? – спросил Смайк.
– Сначала мы должны найти точки подключения. Это уже достаточно сложно. Они ещё меньше, чем мы.
– Можешь себе представить?
– Нет, не можешь.
Смайк вздохнул.
– Если мы их найдём – а это ещё неизвестно, - тогда мы начнём использование ауратишских инструментов. И вот в этот момент ты можешь начинать за нас болеть.
– Но сейчас ты можешь опять немного помурлыкать.
– С удовольствием! А для чего? Чтобы усилить энергетическое поле лодки или что-то подобное?
– Нет.
– Чтобы ты заткнулся.
– Нам нужно сконцентрироваться.
Красное чудовище
Театр заметно опустел. На трибунах всё ещё были паникующие зрители, но очевидно кто-то позаботился о том, чтобы солдаты занялись эвакуацией зрителей.
На арене Рольф и Урс подошли к Румо и Ушану. Олег, Таско и Биала стояли там же. Они пытались вместе выработать стратегию.
– Скоро ряды опустеют, – заметил Ушан де Люкка. – А затем им достаточно просто закрыть выходы и эти металлические парни начнут в нас стрелять. Мы должны уходить отсюда.
Олег Дюнный был занят тем, что бросал камни из своей пращи в солдат в рядах зрителей.
– Мы должны идти на балкон к этим медным парням, – сказал он между двумя бросками. – Если мы с ними разберёмся, то исход сражения ясен.
– Их невозможно победить,- бросил Урс. – Они из металла. Это было бы самоубийством.
Вдруг по театру пронёсся крик, более отчаянный и испуганный, чем вопли зрителей.
Укобах выбежал из ворот на арену, дико вопя и размахивая руками.
– Помогите! – кричал он. – Румо! Помоги!
Вольпертингеры, медные парни, солдаты – все замерли, так как за Укобахом через ворота на арену выбежал рубиново-красный монстр на длинных лапах, мгновенно привлекший всеобщее внимание.
Как только гигантский паук увидел вокруг себя всех этих существ, он остановился. Он поворачивался вокруг себя на своих восьми лапах, его крылья возбуждённо трепетали.
Укобах задыхаясь, подбежал к Румо и его товарищам.
– Это Укобах. Он мне помог вас освободить, – представил он его своим друзьям.