- Не купите ли вы у меня шаль?
* * *
Проснулся Фридрих оттого, что кто-то ненавязчиво пихал его ногой. Несильно, как-то даже по-дружески, мол, рассвело уже, вставай.
Фриц сел и принялся тереть глаза. Зевнул и огляделся.
И в самом деле, рассвело. Тот, кто его пытался растолкать, присел и заглянул ему в лицо. Это оказался плотный круглолицый парень, с крутым упрямым лбом и пухлыми губами, по которым вечно ползала какая-то двусмысленная улыбка. Усишки, чуть горбатый нос, на нём везде, к зиме бледнеющие - россыпью - веснушки. Рыжие волосы мелко курчавились. По отдельности черты его лица не вызывали неприязни, были правильными, даже симпатичными, но вместе почему-то вызвали чувство безотчётной неприязни. Было в его лице что-то нехорошее, хитрое и даже - плутоватое. Тёмные глаза всё время зыркали по сторонам; прямого взгляда парень избегал.
- Ты чего здесь разлёгся? - с усмешкой спросил он. - Жить надоело?
И голос, и усмешка Фрицу также не понравились. Он сел, потирая бока, и оторопело вытаращился на пришельца. Всё тело у него затекло, а правый бок, похоже, основательно подмёрз. Не спасли ни ветки, собранные на ночь для подстилки, ни одеяло, взятое с собою с чердака.
- У меня нет ничего, - угрюмо буркнул он, набычившись, надеясь, что тот пойдёт своей дорогой и не станет обшаривать его карманы. Карманов, впрочем, у мальчишки не было. Завёрнутый в холстину нож за пазухой холодной тяжестью оттягивал рубаху.
- Вот дурной, - с досадой отмахнулся тот и сморщился. - Ты чё, не понимаешь, да? С ума свихнулся, что ли, - на земле валяешься? Ещё раз заночуешь без костра, на голой жопе, к утру коней бросишь. Поял?
-Что?
- Замёрзнешь на хрен, дурошлёп, - разъяснил доступно рыжий. Скривился, передразнивая парня: - "Что"... Тебе повезло ещё, что ночь была сегодня тёплая. Городской ты, что ли? Ты откуда?
- Из Гаммель... - начал было тот и прикусил язык, но было поздно слово уже выскочило. Впрочем, странный парень не обратил на это внимания.
- Из Гаммельна? Ага, - чёрные глазки быстро смерили его от пяток до макушки. - Гм... И куда ж ты прёшь так, налегке, на зиму глядя? На деревню к бабушке? Ещё небось с горшочком маслица и с пирожком?
Фриц опять набычился.
- Никуда я не иду. Чего пристал? Иди, давай, своей дорогой. А замёрзну, так не твоё дело.
Парень задумался. Ему было лет двадцать или около того. Был он невысок, носил суконные штаны и безрукавку из овчины. Рубахи под безрукавкой не было, от чего его голые руки выглядели донельзя нелепо. На удивление добротные и смазанные дёгтем башмаки были заляпаны дорожной грязью. Фриц присмотрелся к нему. Как там описывал Гюнтер? Рыжий, странно выглядит, ходит один, обычно с мешком...
Что у него в мешке?
Сердце его забилось сильней.
- Слушай, - осторожно начал он, не решаясь до конца поверить в свою удачу. - А ты... Ты, случаем, не Лис?
- Что? - встрепенулся тот и посмотрел на Фридриха с недоумением. Лис? Какой лис? Я не лис. Конечно, если хочешь, можешь звать меня лисом, но я, вообще-то, Шнырь. Иоахим Шнырь. - Он объявил об этом так, как будто это имя гремело от Мааса до Рейна, и строго посмотрел на мальчика. - Слыхал, наверное?
- Нет.
- Вот и хорошо, что не слыхал. А тебя как звать?
- Фриц. То есть Фридрих.
- Хватит с тебя и Фрица, - ехидно ответил тот. - Фридрих, ха! Ещё чего. Ростом ты для Фридриха не вышел. Пойдёшь со мной?
- Куда? - опешил Фриц.
- А просто. Никуда. Со мной - и всё. Мне скучно одному. Так что, пойдёшь?
Фриц подумал.
С тех пор, как Гюнтер-трубочист помог мальчишке выбраться из города, прошло четыре дня. Дорога начиналась сразу же от пустыря, где Гюнтер вытряхал мешки, и Фриц отправился в путь немедля. Правда вот, куда идти было непонятно, но Фриц надеялся на свою удачу и чутьё. Теперь, четыре дня спустя, он несколько пересмотрел своё мнение. Всё это время Фриц ночевал в лесу, не разводя костра, вчера доел последний кусок хлеба и уже всерьёз задумывался о том, чтобы вернуться в Гаммельн. Внезапный попутчик появился весьма вовремя. Взять с Фрица было нечего, кроме старого одеяла, да кинжала, но Вервольфа он отдавать не собирался, не собирался даже говорить о нём. Обшаривать его парнишка не спешил, поверив ему на слово, а идти вдвоём, с какой стороны ни взгляни, и веселей, и безопаснее. Остальное было не важно.
Пока не важно.
Фриц подумал, подумал ещё, и решился.
- Пойду, - сказал он.
С погодой им, похоже, снова повезло - тепло и солнышко держались целый день и только вечером нагнало туч. Вдвоём и вправду оказалось веселей идти. Иоахим говорил без умолку, рассказывал истории, какие-то смешные и не очень случаи, да и вообще оказался изрядным болтуном. Он говорил о воле, пьянках, кабаках, своих приятелях сомнительного свойства и о гулящих девках, которых он, по собственным словам "имел без всякого числа". Единственное, что Фридриха по-настоящему смущало - каждый второй рассказ Шныря оканчивался тем, что он кого-нибудь обчистил или кому-то дал по морде. Шнырь был показушно весел, нагл, и даже на взгляд неискушённого в подобных делах Фридриха отчаянно "вертел колесо".
Сказать иначе - врал.
- Шнырь, - не выдержав, спросил его Фриц, - а, Шнырь. А ты вообще кто?
- Я-то? А никто, - ответил бесшабашно тот. - Хожу, брожу, на свет гляжу, на что набредаю - себе забираю, что плохо лежит - меня сторожит. Держись, брат, меня, со мной не пропадёшь.
Иоахим был вором. Обыкновенным бродячим вором, со своей доморощенной философией, что если кому-то в этом мире плохо, то почему другим должно быть хорошо? А значит, нечего горбатиться на дядю! Стукнуть богатея камнем по башке, отнять кошель - вот это жизнь!
- Украсть вещь - всё одно, что найти, - втолковывал он Фрицу свои принципы. - Просто эту вещь ещё не потеряли. Я праильно говорю? Праильно, да? Вот то-то.
Он был неприятен Фридриху. Однако вскоре он смог оценить его, как странника - Шнырь был привычен к долгому пути. Он смыслил в том, как обустроить ночлег, умел сыскать пастушеский шалаш или ещё чего-нибудь подобное, знал, как найти и приготовить нехитрую лесную снедь. В его рюкзаке оказались хлеб и сыр, побитый закопчённый котелок, кресало, нож и всяческая мелочь, нужная в дороге. На первом же привале новоиспечённые приятели набрали грибов, развели костёр, заварили чай. Фриц согрелся, разомлел и даже чуточку вздремнул - от холода всю ночь он спал урывками.