Вроде:
- Железо справное получилось.
- Да, хороша руда.
- И меч добрым получиться.
- Обязательно получиться.
На столе стояла каша, название которой Святослав не знал, на гречневую похожа. Капуста квашенная, немного хлеба ржаного и репа пареная. Все это запили квасом. Вот и весь завтрак. Желудок хоккеиста к такой пище не привык, а уж о вкусовых качествах и говорить нечего. Нет, Пелагея старалась, и готовила она отменно, но проблема была в том, что все, что входило в их рацион, Святослав, на дух не переносил. Романов морщился, давился, но ел. Работать ему до захода солнца, а на голодный желудок много не наработаешь.
Потом к Святославу подошел Ждан. Весь надутый такой, выше Романова на целую голову. Крепкий парнишка, в отца мастью пошел. Предложил выйти, потолковать. Святослав уже приготовился к худшему. Вышли во двор, Ждан запрыгнул на телегу, руки в пояс сунул, смотрит серьезно, наставительно.
- Ты ромей, батя говорит?
Святослав помедлил. Может сразу ему в нос дать, пока низко сидит и нападения не ждет. Все же знают: лучшая защита это нападение. Ну, а зачем еще его мог позвать Ждан? Только в глаз дать для профилактики.
- Получается что так. А тебе какое дело? – унижаться и просить не трогать себя, Святослав не собирался.
Ждан пожал плечами.
- Да, в общем, то никакого. У нас тут много кто живет, есть и клобуков семья, и половцев, нурман один, вот теперь и ромей будет. Мы ж в степи живем, а по степи много кто шляется, да только мало кто до дома добирается. Вот и ты не добрался.
Парень ткнул пальцем Святослава в грудь. Тот отшатнулся, крепкая рука у сына кузнеца.
- Я против тебя ничего не имею. Ты теперь холоп боярина, жить будешь с нами, работать будем вместе. Да только помни, что я за тобой смотрю. Только попробуй пакость, какую сотворить, я из тебя быстро всю дурь выбью, и тот урок, что тебе припадал боярыч, покажется сладким медком. Понял меня?
И этот угрожает. И что они все такие недоверчивые. Ну, чужак и что? Послать бы вас всех куда подальше и свалить.
- Понял я. Еще что-то сказать хочешь?
Святослав смахнул руку Ждана, упершуюся ему в грудь и глянул исподлобья. Угрожающе так. Ждан не растерялся, усмехнулся, спрыгнул с телеги, но руки распускать не стал.
- Ну, понял, так понял. Хорошо, что ты такой умный. Иди за мной, ромей.
Расист долбанный. Славянин блин нашелся. Ох, что-то я себя совсем как подросток вести начал и думаю так же. Гормоны, что ли зашкаливают?
- Это куда еще? Мне траву косить надо, твой батя сказал.
Ждан остановился. Крепкий, широкий, для подростка. Стоит прямо, но не уверенно, качнулся в сторону Романова. Даже не так, тело вздрогнуло, намереваясь прийти в движение, и снова замерло. Видно боролись две мысли: научить чужака не задавать лишних вопросов и осторожность. Святослава он не боялся, но опасался. Человек чужой, мало ли чем он раньше промышлял, может, разбойничал. Возьмет ночью и прирежет.
- Теперь тебе не отец будет говорить, что делать, а я, - и решил пояснить, - отец он кузнец, работы много, не до тебя ему сейчас. А я в семье старший, так что тебе меня надобно слушать и уважать.
Святослава такой расклад явно не устраивал. Выполнять все прихоти сопливого подростка? Ну, уж нет! Дядька Никифор, ставший для хоккеиста защитой и опорой, может рассчитывать на некоторое смирение. На него можно и поработать. Ну не на этого же! Так что врать или не врать, Романов даже не раздумывал.
- А тебе сколько лет?
Ждан подвоха в вопросе не ждал. Всем же ясно, что много.
- Тринадцать зим. Скоро жениться надо, - с гордостью произнес парень, выставив вперед грудь.
- Ну, а мне четырнадцать, - как бы между делом ответил Святослав. – И почему это я тебя должен слушаться? Отца твоего да, боярина тоже, а ты для меня никто и звать тебя никак. Это ты мне подчиняться должен. Я старший.
От удивления Ждан даже попятился. Как это старший? Такой мелкий. Не может быть!
- Ты врешь! Не может быть, чтобы тебе четырнадцать. Ты меня на целую голову ниже, вон какой щупленький.