Налетел на них Добрыня Никитьевич,
Разрубал он мечом да и тех двоих,
Пали на землю четыре половины от них -
Восставало с земли четыре воина,
И все живы они, и все в бой идут!
Наезжал на четверых Илья Муромец,
Рассекал-разрубал он всех пополам,
Восемь мёртвых повалилось половиночек -
Восставало из них, невредимых, боевых
Восемь воинов-воеванов лихих:
И все живы они, и все в бой идут!
Тридцать витязей возволнова́лися,
На воителей накидава́лися;
Тридцать первым с ними — стар казак Илья;
На нездешнюю на силу все обрушивались.
Они колют. они бьют, они рубят сплеча,
А посеченных, и живых, и всех
Кони-лошади в землю-мать сыру,
А и топчут, а и мнут, а и затаптывают, —
Да побитые те возрождаются,
Да истоптанные поднимаются,
Все разрубленные да удвояются,
И все живы, боевиты, и все в бой идут!
Безовременье остановилося,
На бойцов-удальцов понавалилося
И на души свинцовою глыбой легло —
Обессиливают русские витязи,
И ведут они две битвы непосильные:
Против бедственной напасти — битва первая;
А вторая — против слабости-бессилья в себе.
Напасти́нища-бедища-неминучина!
Удаль русская ещё велика-жива,
Да ведь мóга былая поистратилась:
Намахалися плечи могучие,
Ускакалися кони богатырские,
Притупилися мечи булатные,
Поломалися копья долгомерные,
Посрывалися тетивы на луках,
Лих побитая та сила поднимается,
Поразрубленная да удвояется,
Воевитна и жива и всё с боем идёт!
Тут у стар казака Ильи Муромца
Разгорелося сердечушко ретивое,
Разретивилась душа богатырская,
Разбуянились мысли-помыслы,
Возгремел-возревел зычным голосом он:
«Братья-витязи, богатыри мои!
Сила страшная нездешняя сильнее нас,
А не нам уступать и той напасти злой!
С нами естен завет от дедов-пращуров:
«Умри — не сходи с родной земли!»
А не мне ль чудным сказом было сказано,
А не мне ли на роду было назначено:
«На бою мне, Илье, смерть не писана!»
Во погибельную во безвременицу,
Перед бедственностью-неотвратимостью,
Чую вновь я в себе силу гордую,
доблесть смелую, слово вещее —
Крепью крепко оно несокрушимою,
И незримым всесильем источается,
Этим словом в вас, дружина, братья мои,
Я вкладаю дар-достоинство всё своё:
На боях вам смерть не будет писана,
Всем вам, богатырям, моим соратникам!
Да не пасть с ратоборною нахлынью вам,
Ни с какою, ни с земною, ни с подземною,
Ни с небесною силой, ни с нездешнею!
Встанем, братья, мы за святую Русь
Неприступною великою крепостью,
Обороною несломной, горой каменной!»
И свершилося чудо чудное,
И содеялося диво дивное:
Изнаполнился стар казак Илья
Неизбывною, несокрушимою
Силой сильною, неразрушимою, —
Не язвит её калена стрела,
Не пронзает копьё долгомерное,
Не сечёт её ни булатный меч,
Не сминает её ни копытастый конь,
Ни земная мощь, ни подземная,
Ни небесная, ни нездешняя,
Никакая рать неисчислимая
Не расколет, не сломит Илью Муромца:
Несдвижимой стал Илья крепостью,
Нерушимою горой каменной.
И дружина с ним вместе верная
Восприяла от Ильи слово клятвенное.
Восклицала кликом-гласом единым она:
«На бою богатырям нам смерть не писана!
Встанем, братья, мы за святую Русь
Нерушимою крепью-крепостью,
Обороною: горами каменными!»
И сплотилися братья-витязи —
Перед ними вражье полчище несчисленное
И мечами сечет, и булавами бьет,
Колет копьями. пронзает долгомерными,
Посвистучими стрелами расстреливает.
Стрелы рвутся, копья гнутся-разламываются,
Булавы — те во блины ин расплющиваются,
Разбиваются мечи на крохи мелкие.
Несразимое, неуязвимое
Поднялось богатырство святорусское.
Удивился подземный чёрный царь Чернобог,
Подходил он ко строю несразимому,
Видит он всю дружину по-прежнему:
Тридцать витязей святорусских тут,
Тридцать первый — атаман Илья Муромец,
А недвижны они, а изваянны они.
Долго думал-гадал и додумался царь:
Перед ним — богатыри окаменелые!