Со злорадства подземный царь пустился в пляс.
Он приплясывал, приговаривал:
«Вот я искоренил богатырей на Руси:
Нету нынче и не будет обороны ей,
Ни защитников, ни храбров-витязей —
Захиреет в веках и исчезнет Русь!»
Расплясался Чернобог, пораспрыгался,
Вдруг услышал он громогласный зык,
Изо каменной глыбы человечий глас.
Сам Илья-атаман возглашал-воззычал:
«Не пляши, не пусторадуйся, царь Чернобог,
Живы все богатыри мы на Светлой Руси,
И житве духу нашему не будет конца,
И отныне и до веку стоять Руси,
А нам быть ей обороной и защитою!»
Мир потряс Чернобог смехотой-язвотой:
«Ох вы, русские вою́ны-горю́ны,
Отыскали в мертвом камне укрытье себе,
А я, Чернобог, над мертвым царством — царь!
Пожелаю — подниму цепи каменные
Из гранита-кремня скалы, кручи вверх до небес,
Пожелаю — сотру громады горные
Обращу-пущу все на ветер в песок!
А мне эти изваяньишки стереть — за чох,
Из них дух ваш богатырский рассеять — за плёв!»
Думу вздумал Чернобог, дело делать стал.
Напускал на изваянья богатырские
Рать свою колдовскую, ту тьмочисленную.
Разбегался первый ратник, ударялся он —
И от крепи богатырской отлетал-улетал,
Упадал серым камнем, валуном в траву,
Ано, крепость высока, невредима стоит!
Ударялся и второй чернобогов вой
О высокий оплот — отлетал-упадал
Валуном-серяком во болотину.
Возъярился Чернобог, бельма вытаращил,
Уши вывострил, язык выпустил,
Завизжал-зарычал на несметную рать,
Напускал её на крепость богатырскую.
Разгонялись-налетали воеватели,
На ногах, на бегах, на рысях, на конях —
Не пробили непробивного камени:
Ни до трещины, ни до царапины —
Прочь все поотлетали-поотскакивали,
Валунами-каменьём меж бурьянов, осок,
По яругам, по топям, по грязивым местам,
По лесам, пустырям порассыпалися,
Оставался Чернобог в одиночестве.
Силу буйную колдовскую свою
Поистратил он на Каменном побоище,
А сгубить богатырства на Руси не смог.
Обессилен и слаб, под землею сник.
Через громы, ветра посвистучие
Взрокотала мне Волга-матушка:
«Есть и будут они, богатыри, на Руси,
Да незримо богатырство святорусское,
И нетленно в веках, в русских людях живёт,
Им стояла -и стоит Русь светлая,
Крепче камени богатырский дух!»
Сказанье о Славуне и Микуле
Было — не было ли это быванье?
У небесной Зари-Заряницы
Нарождалося два любимых чада,
Два сыночка, две малые кровинки.
Мати радостна, очи лучисты,
Ин весь мир расцветает под ясным
Заряницыным светлеющим взором,
Расцветать и дитёнкам-ребятёнкам.
Лучезарная Заряница‚
Во сынах она своих возлелеет
Разум истинный, добрые души,
А к тому и все мечты-устремленья.
Оба сына — два добра, два солнца.
Да судьбует Судьбина по-иному,
Всё несёт в себе она, и власть, и силу,
И всё будущее в дланях своих держит.
Очи разные у Судьбихи:
Одно око — чернущая чернедь,
А другое — сиянное небо.
В чёрном зло у роковухи таится,
В голубом — добро и светлые деянья.
Добиралась Судьба до Заряницы,
Допроворилась до спящих младенцев,
Сорывала покрывалину с зыбки,
Добрым глазом на младенца воззрилась —
Стал он солнцем тёплым и светлым.
Возрастать ему лучистым Ярилой.
На другого-то всем злом богиха,
Чёрным глазом своим сверканула, —
В миг единый боженятко малый
Почернел-потемнел-обезобразел,
И все зло изо всей вселенной,
И все нехорошество мира
В душу детскую вошло, испропитало.
И отчаянье Заряницу,
Горе горькое охватило;
Принималась упрашивать слёзно
Да умаливать Судьбину-ворогушу:
«Изыми ты зло из младенца,
На добро пересудьби ему участь!»
Отвернулась от 3аряны Судьбиха.
И тогда от тоски, от печали
Побледнела Заряна-Заряница.
И покрылося синее небо
Облаками седыми да густыми.
И ручьём горючие слёзы
Заручьились из очей у Заряницы.
И теперь не роса на землю,
Частый дождь из слёз хлыном хлынул.
Вдруг промолвила суровая Судьбина,
Зарянице прогрохотала:
«Будет добрым твой Морок, Заряна,
Если дочерь земли и неба
Да позрит на него с любовью».
Так воскликнула Судьбина и исчезла.
И вошла в Заряницу надежда.