Главные выводы Шахматова о древнейшем русском летописании, не оспариваемые и за пределами СССР, были приняты советской наукой, и в работах Μ. Н. Тихомирова, Д. С. Лихачева, Л. В. Черепнина и др.[200] исследование развития русского летописания в XI в. продвинулось вперед. Эти исследования показали, что Начальному своду 1093 г. непосредственно предшествовал свод, закопченный монахом Никоном в 1073 или 1072 г. Д. С. Лихачев, а потом и Μ. К. Каргер полагают даже, что «Никон создал первую систематическую историю русского народа»[201], хотя и не отрицают, что он опирался на какое-то более раннее историографическое произведение, посвященное, как доказывает Лихачев, началам христианства на Руси и написанное сразу после 1040 г. митрополитом Илларионом[202]. В соответствии с этим мнением, сведения о начале Киева, а также о древнейших отношениях с варягами должны были войти в летописание только у Никона, который приступил к работе над летописью не позднее чем в 1061 г.[203] Есть, однако, указания, что первый свод был создан еще до Никона, но был доведен не до 1039 г., как полагал Шахматов, а до 996 г., как это справедливо отметил Л. В. Черепнин[204]. Древнейшая часть «Повести временных лет» Отличается от последующих частей даже терминологией. Наконец, исследователи соглашаются, что древнейшая часть «Повести» (до 945 г.) была значительно расширена Никоном, в том числе географическим вступлением, а также, что эти дополнения можно выделить при сравнении этого памятника с текстом свода 1093 г., сохранившимся частично в Первой новгородской летописи.
Археологические исследования и анализ «Повести временных лет» создают основу для пересмотра норманнской теории; однако прошло много времени, прежде чем ученые осознали значение новых достижений. В конце XIX – начале XX в. украинский историк Μ. Грушевский возродил антинорманистскую концепцию, близкую концепции Гедеонова. Автор не отрицал скандинавского происхождения варягов, но считал, что слово Русь первоначально обозначало киевскую землю полян[205]. Эта точка зрения имела определенное влияние на дальнейший ход дискуссии, несмотря на ее решительное неприятие норманистами[206]. Грушевский нередко пользовался сомнительными этимологиями и опирался на проблематичный, хотя и дополняющий положения Шахматова, анализ «Повести временных лет»[207]. Еще большей произвольностью, чем взгляды Грушевского, отличались другие построения начала века, связывавшие название русь с днепровскими славянами. Так, Л. Падалка доказывал, что это название происходит от этнонима рокс-аланы (что, по его мнению, обозначало белых или вольных аланов), живших по Днепру и смешавшихся со славянами[208]. По В. Пархоменко, первоначальные поселения полян, которые носили (скорее, получили из Византии) название русь, находились у Азовского моря; там еще ими правил Олег как князь тмутараканский, и только Игорь, после поражения в борьбе с Византией, перешел вместе со своим народом на Днепр[209]. Несмотря на произвольные выводы, Пархоменко все-таки исходил из материалов источников; но в дискуссии о начале Руси выдвигались также и неквалифицированные гипотезы, вроде происхождения руси от хорватов (Янушевский), от кельтов (С. Шелухин), от франков (Фритцлер) и т. п.[210]{30}. «Теории» подобного рода лишь тормозили развитие дискуссии.
вернуться
Тихомиров М. Н. Происхождение названий "Русь" и "Русская земля". — Советская этнография, 1947, т. VI–VII, с. 63; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.-Л., 1947, он же. Повесть временных лет (Историко-литературный очерк). — В кн.: ПВЛ, ч. 2, с. 5–148; Черепнин Л. В. "Повесть временных лет", ее редакция и предшествующие ей летописные своды. — ИЗ, 1948, т. 25, с. 293–333. Выводы Шахматова поддерживал М. Д. Приселков (Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. Л., 1940).
вернуться
Лихачев Д. С. Русские летописи… с. 90; Каргер М. К. К характеристике древнерусского летописца. — ТОДРЛ, 1955, т. 11, с. 59–71.
вернуться
Лихачев Д. С. Русские летописи… с. 70. Это произведение состоит из пяти частей: о крещении и смерти Ольги, о первых русских мучениках-варягах, о крещении Руси, о князьях Борисе и Глебе и похвалы Ярославу Мудрому (там же, с. 62).
вернуться
Лихачев Д. С. Русские летописи… с. 70. Каргер своими интересными наблюдениями доказал определенное единство текста до 1073 г. благодаря частым вставкам, актуализирующим описываемые факты и реалии. Думаю, автор полностью доказал, что часть этих вставок, хотя, как мне кажется, не все, вышла из-под пера Никона. Так, упоминание под 1072 г. о церкви: "яже стоить и ныне" (ПВЛ, ч. 1, с. 121) — наверняка не может происходить от Никона, писавшего тогда же. Во вступительной части ПВЛ, написанной около 1113 г., также видим аналогичные упоминания, например, в рассказе об апостоле Андрее: "идеже ныне Новъгородъ" (ПВЛ, ч. 1, с. 12), в рассказе о Киевце на Дунае: "еже и доныне наречють" (ПВЛ, ч. 1, с. 13), и т. п. Эти вставки, очевидно, исходят от автора ПВЛ.
вернуться
Этот вывод вытекает из расположения в летописи Нестора "пустых" лет (или же с лаконичными непреложными упоминаниями). Самый длинный перечень такого типа начинается с 997 г. (6505 г., под которым записана интерполяция Нестора. — Шахматов А. А. Разыскания… с. 161) и кончается 1013 (6521) г., после чего идет повесть о Ярославе. На этот пробел в цепи летописных записей обратил внимание Шахматов (там же, с. 487). То, что древнейший свод кончался 996 г., показал Л. В. Черепнин (Черепнин Л. В. Указ. соч., с. 332), полагая одновременно, что свод создан в связи с закладкой десятинной церкви Богородицы, В связи с критикой источников по норманнской проблеме Тихомиров (Тихомиров М. Н. Указ. соч., с. 65) высказал мнение, что древнейший летописный источник был создан при Святополке (1015–1019 гг.) и охватывал события до времени Ярополка.
вернуться
Brückner A. Dogmat normański. — КН, 1906, t. 20, s. 664–679. Автор признавал "исторической ересью" опровержение "догмы" о норманнском происхождении Древнерусского государства.
вернуться
Грушевский М. Указ. соч., с. 556–578.
вернуться
Падалка Л. В. Происхождение и значение имени "Русь". — Труды пятнадцатого археологического съезда в Новгороде, 1911 г., т. 1. М., 1914, с. 365.
вернуться
Свои положения В. Пархоменко развил в двух больших работах (Пархоменко В. Начало христианства Руси. Полтава, 1913; он же. У истоков русской государственности VIII–IX вв. Л., 1924). Кроме того, автор опубликовал на эту же тему ряд статей (Пархоменко В. К вопросу о хронологии и обстоятельствах жизни летописного Олега. — ИОРЯС, 1914, т. 19, с. 220). На основании документа, найденного в 1912 г. в Кембридже, он признал Олега тмутараканским князем. Но из документа вытекает только то, что этот князь был современником Романа Лакапина (919–944 гг.) и начал поход в Византию примерно в то время, когда, по другим данным, в Киеве должен был править Игорь. Текст и анализ документа см. в работе: Коковцов П. Новый еврейский документ о хазарах и хазаро-русско-византийских отношениях в X в. — ЖМНП, 1913, ноябрь, с. 161; Mošin V. Les Khazares et les Byzantins d’après l’Anonyme de Cambridge. — Byzantion, 1931, t. 6, p. 310. Позднее П. К. Коковцев поставил под сомнение, и не без основания, подлинность этого источника. (Коковцев П. К. Еврейско-хазарская переписка в X в. Л., 1932, с. 30; Насонов А. Н. Тмутаракань в истории Восточной Европы X в. — ИЗ, 1940, т. 6, с. 94). Пархоменко попытался защитить подлинность документа (Пархоменко В. Когда жил вещий Олег. — Slavia, 1936, t. 14, p. 170; он же. Хельгу хазарского документа. — Slavia, 1937, t. 15, p. 191–200){199}. Очевидно, живший позднее описанных им событий автор документа, опираясь на книгу Иосиппон и, возможно, византийские источники, рассказал о походе Олега, спутав его, однако, с походом Игоря.
вернуться
Мошин В. А. Указ. соч., с. 528–530.