Русь и норманны

Около 833 г. хазары обратились к императору Теофилу с просьбой прислать зодчих для строительства крепости, ограждающей хазар от их врагов; так возник Саркел на нижнем Дону, позднейшая Белая Вежа. К сожалению, источники не указали, с чьей стороны хазарам грозила опасность, а историки не могут прийти к одному мнению по этому вопросу[440]. Сомнительным представляется строительство этой крепости против печенегов[441], которые в первой половине IX в. находились еще на востоке от Волги[442]. Мало вероятно, чтобы хазарам грозили венгры[443], поскольку они находились в зависимости от Хазарии[444] и активно выступили на международной арене только в более позднее время. Не была противником Хазарии — из-за географического положения Саркела — и азовская Русь[445], само существование которой в это время, кстати, представляется весьма проблематичным. Поэтому заслуживает особого внимания точка зрения Васильева, что строительство Саркела имело целью затормозить русскую экспансию[446], с той оговоркой, что под русью нельзя понимать — как это делает автор-норманист — варягов, которые свирепствовали в это время па Финском заливе и которые не имели возможности выступать как самостоятельная политическая сила на Нижнем Днепре. Итак, это сообщение может служить указанием на завоевательную политику Киева в первой половине IX в. не только по отношению к другим славянским племенам, но и хазарам^{97}. Нельзя ли допустить, что тогдашние отношения Киева с хазарами отражены в легенде[447] вероятно хазарской, внесенной в летопись Никоном, который бывал в Тмутаракани и собирал там материалы для своего труда[448]? Согласно этой легенде, хазары потребовали с полян дань и получили в ответ меч. Во времена Никона этот факт объясняли как предсказание будущего господства Руси над хазарами, по такая интерпретация стала актуальной только после победы над ними Святослава. Если легенда была древней и в ней отражался исторический факт, то она свидетельствовала бы о каком-то конфликте между полянами и Хазарией, с которым было бы связано строительство укрепления в Саркеле.

О причинах конфликта можно лишь строить предположения. «Повесть временных лет» сообщает о дани, выплачиваемой хазарам полянами, северянами и вятичами[449], достоверный источник хазарского происхождения подтверждает зависимость только двух последних племен. О зависимости полян автор «Повести временных лет» узнал, вероятно, из приведенной хазарской легенды. Есть заслуживающее доверия известие, что вятичей освободил от хазарской дани Святослав, зато об освобождении от этой дани северян древнейшие источники не сообщают, только Нестор высчитал, что это сделал Олег[450], но его известие не вызывает доверия. Хотя хазарский источник считает северян еще в середине X в. народом, платящим дань хазарам[451], они должны были освободиться раньше, поскольку русские источники, такие обильные со второй половины X в., не содержат этого известия. В особенности неправдоподобно, чтобы могучий Киев мог терпеть хазарское господство на противоположном берегу Днепра, во всяком случае в непосредственной близости от полян[452]. Тогда мы имеем право отодвинуть этот факт в IX в. Если Киев в первой половине этого столетия боролся с двумя соседними славянскими племенами на правом берегу реки, то его участие в конфликте с Хазарией на левом представляется весьма правдоподобным. В этом могла заключаться одна из причин опасности, грозящей Хазарии со стороны Киева, а также строительства крепости Саркел. Кроме того, следует считаться с военной экспансией киевлян, сопутствующей процессу формирования раннефеодального государства.

К сожалению, вышесказанное носит гипотетический характер и не может приниматься как самостоятельное свидетельство политической роли Киева в первой половине IX в. Но есть другое, значительно более выразительное указание, также свидетельствующее об активности Киева на востоке в середине IX в. Арабский историк и географ ал-Якуби (ум. в 897 или 905 г.), который провел молодость в Армении и там начал свою «Историю» (мира и халифата), доведенную до 872 г., говоря о делах наместника халифа в Армении, сообщил среди прочего о бегстве противников этого чиновника и завязанной им переписке с правителем ромеев, правителем хазар и правителем славян. Оппозиция стала собирать крупные силы, но пришла к соглашению с вновь назначенным наместником[453]. Среди нескольких гипотез о том, где находился правитель славян, упомянутых ал-Якуби, представляется наиболее вероятным, что арабский автор имел в виду киевского князя[454] местной династии, о которой упоминал древнейший киевский свод. Теоретически это мог еще быть князь подунайской Болгарии Борис[455]. Однако обращение к нему армянской оппозиции вызывает сомнения: он не мог ей помочь, принимая во внимание географическое положение Болгарии (отдаленность от Кавказа) и его полную занятость другими делами — войной с Людовиком Немецким, в которой он потерпел поражение (853 г.)[456], а затем сербской войной[457]. Более того, арабские источники этого времени не называли дунайских болгар славянами[458]. Тогда сторонника армянской оппозиции надо искать не на Дунае, а, скорее, на Днепре. Развитие русской торговли в IX–X вв. в Прикаспийских странах[459], а также активное участие армянских купцов в средневековой торговле проложили дорогу политическим отношениям между Русью и Арменией. С этой точки зрения интересно второе название Киева, переданное только одним источником (Константином Багрянородным) в форме Σαμβατας[460]^{98}. Среди многочисленных попыток установить его этимологию[461] самой удачной представляется гипотеза Б. А. Рыбакова, соотносящая топоним со сходным по звучанию личным именем. Не думаю, однако, что название Самбатас произошло от имени Самбат (отца Хильбудия, анта, умершего в 529 г.)[462] поскольку отсутствие па месте Киева значительного экономического и политического центра до IX в. затрудняло бы сохранение этого имени до времени Константина Багрянородного, не говоря уже о неустановимости связи между этим антом и Киевом. Зато привлекает внимание частое появление имени Самбат (Сумбат) среди членов армянской династии Багратидов[463]. Поскольку Константин Багрянородный упомянул второе название Киева при описании русской торговли, представляется обоснованным допустить, что армянин Самбат осуществлял в Киеве значительные торговые операции[464] и что именно купцы называли город его именем. Тогда это определение могло не распространиться в русской среде, не попасть в местные источники и со временем быть полностью забыто. Наконец, надо вспомнить, что о давних связях Киева с Арменией говорят и некоторые источники XII–XIII вв., содержащие сведения более раннего времени (X–XI вв.)[465].

440

См.: Vasiliev A. A. The Goths in the Crimea. Cambridge, 1936, p. 109; Vernadsky G. Ancient Russia, p. 304.

441

Так считал Вестберг (Вестберг Ф. К анализу восточных источников, с. 51), полагая, что уже во время строительства крепости усиливались нападения печенегов на венгров.

442

Macartney С. М. The Magyars in the Ninth Century. Cambridge, 1930, p. 72; Marquart J. Op. cit., S. 28.

443

Macartney С. M. Op. cit., p. 74.

444

Homan B. Geschichte des ungarischen Mittelajters, Bd. 1, Berlin, 1940, S. 49.

445

Vernadsky G. Op. cit., p. 304.

446

Vasiliev A. Op. cit., p. 110.

447

Шахматов А. Л. Разыскания… с. 539–540; НПЛ, с. 105–106.

448

Об этой хазарской легенде см.: Шахматов А. А. Разыскания… с. 426–428. Хазарский источник — "Письмо царя Иосифа" — отразил хазарскую легенду о выплате даней некоторыми славянскими племенами, в частности вятичами и северянами^{215} (Коковцев П. К. Еврейско-хазарская переписка в X в., Л., 1932, с. 98). Некоторые исследователи, такие, как Гаркави, Вестберг, Шахматов, соглашаются с этой интерпретацией; ее отвергает Маркварт (Marquart J. Op. cit., S. 200). Однако выплату дани вятичами подтверждает достоверный русский источник (ПВЛ, ч. 1, с. 18; Шахматов А. А. Разыскания… с. 547). Мощь Хазарии признает Б. А. Рыбаков) (Рыбаков Б. А. Русь и Хазария. — Академику Б. Д. Грекову ко дню семидесятилетия. М., 1952, с. 76–88). Это правильный взгляд; если говорить о Хазарии третьей четверти IX в., то она была мощной державой в военном и политическом отношениях^{216}, как это видно из византийских источников.

Принятое здесь мнение Шахматова о тмутараканском происхождении эпизода с хазарской данью в виде меча от каждого дыма требует известных оговорок. Вряд ли в Тмутаракани могло сохраниться в XI в. предание о дани, вносимой полянами, т. к. об этом факте не упоминается уже в письме царя Иосифа X в. Лишь в Киеве могли помнить об этом факте. В Тмутаракани, вероятно, это конкретное известие слилось с независимым от него сюжетом о дани в виде мечей, а результатом этой контаминации был эпизод, внесенный Никоном в русское летописание. — Прим. авт.

449

ПВЛ, ч. 1, с. 18 (859 г.). Дань состояла из белой веверицы (белки) с дыма, столько же, сколько платили варягам северные племена. Это сообщение, очевидно, следует приписать Нестору.

450

Очевидно, "Повесть временных лет" взяла за образец известия древнейшего свода о походах Святослава (964–966 гг.).

ПВЛ, ч. 1, с. 20

В лето 6392. Иде Ольгъ на Северяне, и победи Северяны, и възложи на нь дань легъку, и не дасть имъ Козаром дани платити, рекъ: "азъ имъ противенъ, а вамъ не чему".

В лето 6393. Посла къ Радимичемъ, рька: "Кому дань даете?". Они же реша: "Козаромъ". И рече имъ Олегъ: "Не дайте Козаромъ, но мне дайте". И въдаша Ольгови по щьлягу, яко же и Козаромъ даяху.

Шахматов А. А. Разыскания… с. 547 (Ср.: ПВЛ, ч. 1, с. 47).

И налезе Вятиче, и рече Вятичемъ: "кому дань даете?" Они же реша: "Козаромъ по щьлягу отъ рала дань даемъ"…и приведе къ Кыеву Вятиче и дань на ня възложи.

451

См. выше прим. 2 к с. 147.

452

Рыбаков Б. А. Поляне и северяне (к вопросу о размещении летописных племен на Среднем Днепре). — СЭ, 1947, т. VI–VII, с. 81–105. На основании данных археологии автор передвигает поселения северян на северо-восток, на Сейм и верхнюю Ворсклу. Березовец считает, что культура с захоронениями роменского типа относится к северянам и что это племя жило между Днепром и Десной (Berezoveć D. Т. Do pytanija pro litopysnych siverjan. — Archeolohije, 1953, t. 8, s. 40)^{217}.

453

Marquart J. Op. cit., S. 413; Lewicki Т. Żródła arabskie do dziejów słowiańszczyzny, t. 1, s. 243, 246.

454

Эту удачную мысль высказал Маркварт (Marquart J. Op. cit., S. 200), однако, он заметил несоответствие этой концепции норманнской теории еще в процессе печатания работы, поэтому в конце ее (Ibid., S. 509) отождествил славянского владыку со Святополком, правившим в Хорватии с резиденцией в Кракове (См.: Macartney С. Op. cit., p. 66), не принимая во внимание, что помощь армянской оппозиции из Кракова неправдоподобна, нет также указаний об армяно-краковских отношениях в раннем средневековье. Автор мотивировал отказ от своей прежней концепции тем, что Киев в середине IX в. якобы не мог создать государства из-за венгерских нападений, а затем должен был платить дань хазарам. Эти причины не представляются обоснованными. Известие о дани, выплачиваемой полянами хазарам — и к тому же мечами, — в летопись ввел лишь Никон на основании услышанных в Тмутаракани легенд. Оно, очевидно, является эхом хазарского главенства над — другими племенами, северянами и вятичами, а также какого-то конфликта с Киевом. Кстати, дань хазарам была небольшой и не сковывала внутренней деятельности славянских племен. Что касается мнения о якобы главенстве венгров над полянами, оно признается некоторыми историками (Vernadsky G. Ancient Russia, p. 332), однако трудно признать убедительными события, на которые при этом ссылаются. "Повесть временных лет" говорит только о появлении венгров под Киевом во время похода на запад: "Идоша Угри мимо Киевъ горою, еже ся зоветь ныне Угорьское, и пришедъше къ Днепру, сташа вежами; беша бо ходяще акы се Половцы. Пришедше от въстока и устремишася чересъ горы великия яже прозвашася горы Угорьскиа" (ПВЛ, ч. 1, с. 21). Упоминание о венграх под Киевом является, по Шахматову, интерполяцией утраченного и использованного Нестором западнославянского, источника, описывающего приход венгров в Паннонию (Шахматов А. А. Сказание о переложении книг на славянский язык. — Zbornik u slavu V. Jagića. Berlin, 1908, s. 172). Эта вставка без сомнения, носит литературный характер; автор, узнав из своего источника о походе венгров на запад, связал этот факт с названием Венгерской горы под Киевом; доказательств этой связи нет. — Хотя венгерский источник, созданный по мнению некоторых исследователей в XII в., много говорит о зависимости Руси от венгров, но приводит фантастические и не заслуживающие доверия факты. (Magistri, qui Anonymus dicitur. Gesta Hungarorum. Budapestini, 1937, p. 42.) Венгерского вождя Альма никак нельзя отождествлять с киевлянином Олмой, который в XI в. основал церковь в Киеве на Угорской горе (ПВЛ, ч. 1, с. 20). Олма мог происходить из венгров, отсюда могло взять начало название этого места. Но это не свидетельствует о главенстве над Киевом ни хазар, ни венгров. К сожалению, изучение русско-венгерских отношений в IX в. затрудняется не исследованностью ареала венгерского расселения этого времени^{218}. Эти исследования продвинулись вперед, когда установили идентичность двух якобы различных территорий, которые должны были находиться на восток (Этелькёза, или "Район рек") и на запад до Днепра (Левёдия^{219}, название, берущее начало от имени одного из вождей). Возникают трудности при локализации этой местности. Макартни локализовал ее на Азовском море, а Грегуар помещает венгерские поселения между Днепром и Серетом (Grégoire Н. Le nom et l’origine des Hongrois. — Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft, 1937, Bd. 91, S. 630–642) и доказывает, что в них жили около 300 лет (что проблематично). Во всяком случае, если они находились даже в черноморских степях на запад от Днепра, то граничили не с полянами, а с уличами, которые, очевидно, после ухода венгров на запад (под натиском Киева и печенегов) обосновались между Бугом и Днестром. Не представляется правдоподобным предположение, что ал-Якуби имел в виду владыку камских булгар или буртасов (Validi Togan A. Z. Ibn Fadlan’s Reisebericht. Leipzig, 1939, S. 309), поскольку распространение на них названия славян в середине IX в. неправомерно. Они не развивали политической экспансии в широком масштабе, как Киев, из которого без сомнения был предпринят поход в Византию уже в 860 г. Более близок к истине Левицкий (Lewicki T. Świat słowiański w oczach pisarzy arabskich. — SAnt, 1949/50, t. 2, s. 349), который ищет "славян" ал-Якуби среди славян, но, полагаю, несправедливо видит в них "вятичей или северян, даже западнокавказских славян, о которых говорил Ибн ал-Факим". Неизвестно, были ли у этих племен настоящие государственные образования, а северяне в середине IX в., хотя бы частично могли входить в состав Древнерусского государства.

455

О давних отношениях придунайской Болгарии с Арменией — оба государства были соседями Византийской империи — свидетельствует армянское происхождение династии Самуила (Ivanov J. Proischod n а са r Samuilovija rod. — Sbornik v č est па Vasil N. Zlatarski. Sofija, 1925, S. 55–62); прибытие предков Самуила на Дунай датируется VIII в.

456

"Болгары… жестоким образом двинулись против Людовика, короля Германии, но были побеждены Божьей помощью" (Bulgari… adversus Lodowicum Germaniae regem acriter permoventur, sed Domino pugnante vincuntur. — Annales Bertiniani, p. 448).

457

См.: См.: История Болгарии, т. I. М., 1954, с. 71.

458

Табари, говоря в 896–897 гг. о славянах, скорее имеет в виду вообще балканских славян (Lewicki T. Świat słowiański… s. 353). Зато позднее Масуди называет болгар уже ветвью славян (Marquart J. Op. cit., S. 342).

459

Рыбаков Б. А. Торговля и торговые пути. — История культуры Древней Руси. М.-Л., 1948, с. 337.

460

Constantine Porphyrogenitus. Do administrando imperio, cap. 9.

461

См.: Ильинский Г. (греч. текст) у Константина Багрянородного. — Юбiлейний збiрник на пошану академика М. С. Грушевського, т. 2. Киïв, 1928, с. 166–177; Лященко А. И. Киев и (греч. текст); у Константина Багрянородного. — Доклады АН СССР, 1930, № 4. Что касается хазарской "этимологии" Самбата, предложенной Бруцкусом, см.: Zajączkowski A. Ze studiów nad zagadnieniem chazarskijn. Kraków, 1947, s. 42.

462

Рыбаков Б. А. Ранняя культура восточных славян. — Исторический журнал, 1943, № 11–12, с. 79. Позднее автор отказался от этого положения. (См.: Он же. Образование Древнерусского государства, с. 43).

463

Marquart J. Op. cit., S. 434. Уже Брим связал второе название Киева с именем Самбата, однако он выдвинул неправдоподобную гипотезу о конкретных условиях, в которых произошло изменение названия: при участии Леона Армянина (ум. 814 г.) и строительстве оборонительных сооружений хазарами (Ильинский Г. Указ. соч., с. 171).

464

Это предположение считаю более правдоподобным, чем выдвинутое мной раньше, будто Самбат был основателем одного из киевских городов. (Łowmiański H. Geneza państwa kijowskiego. — SAU, 1949, t. 50, № 10, s. 596.)

465

Упоминание Идриси о путешествиях мусульманских купцов из Армении в Киев, без сомнения, касается более раннего времени (Lewicki T. Świat słowiański… s. 373). Автор полагает, что оно взято у Ибн Хаукаля (X в.); Поликарп в "Печерском патерике" вспоминает о печерском монахе Агапите, современнике Антония (ум. 1072 г.), который победил в Киеве ученого армянского лекаря. Нет повода сомневаться в реальности этого известия, поскольку оно восходит к "Житию Антония" (конец XI в,), хотя и окружено легендарными подробностями (Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911, с. 196; ср.: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X–XII в, СПб., 1913, с. 259).