Глава 29
Пронск играл большую роль в защите Рязанской земли от «поля». Для его постройки было выбрано место, представляющее собой значительное естественное укрепление.
В Пронске караульная служба была поставлена отлично, в чем сразу же убедился князь Василий, благополучно прибывший сюда на исходе пятого дня пути. Едва только голова его отряда показалась из лесу и передовые всадники увидели в полуверсте от себя бревенчатые стены города, который стоял на плоской вершине возвышенности, круто спадающей к берегу реки Прони, — со сторожевой башни понеслись гулкие и частые удары колокола. В ту же минуту мост через крепостной ров был поднят, ворота затворены, а по стенам забегали люди, занимая свои боевые посты у бойниц.
— Добро налажено, — пробормотал Никита, опытным взглядом отмечая согласованность всех этих действий и с уважением поглядывая на неприступные стены. — Таких врасплох не застанешь и голыми руками не возьмешь!
— Им инако нельзя, — заметил Василий, уже не раз тут бывавший. — Пронское княжество — лакомый кусок и для Рязани, и для Москвы. Тут только оплошай малость, и сразу тебе кто-нибудь на шею сядет.
Когда приблизились ко рву шагов на сто, с башни над воротами раздался громкий оклик:
— Кто едет?
— Князь Василей Карачевский со своими людьми! — крикнул в ответ Никита.
Не прошло и пяти минут, как подъемный мост был снова опущен, ворота распахнулись настежь, и Василий во главе своего отряда въехал в город.
Благодаря условиям местности Пронск не был похож на другие русские города. На узкой, продолговатой возвышенности, с двух сторон ограниченной крутыми, обрывистыми склонами, а с третьей — глубокими оврагами, могла поместиться только городская крепость, обнесенная массивными стенами из наполненных землею бревенчатых городниц. Эти стены тянулись по самому краю обрывов и оврагов, что делало город практически неприступным, но в то же время не оставляло места для его роста.
Со стороны главных ворот подступы к Пронску не имели естественных преград, но здесь вдоль его стены был выкопан широкий и глубокий ров, через который перекидывался подъемный мост. Внутри крепостных стен едва помещались княжеский и боярские дворы, две церкви, оружейные мастерские, склады всевозможных припасов, помещения дружины и десятка два частных домов, принадлежавших богатым купцам и начальным людям. Для торгового и ремесленного посада места не оставалось, лишь с внешней стороны рва, по обеим сторонам подъездной дороги, тянулось десятка четыре изб, образующих нечто вроде улицы, ведущей к городским воротам. Еще несколько лачуг кое-как нашли себе место под стенами, на уступах кручи, в основном же посад принял тут форму отдельных селений, разбросанных на небольшом расстоянии от города, в промежутках между окружающими его оврагами. В сторону ближайшего и самого крупного из этих поселков, в котором обитал главным образом торговый люд, из крепости, через боковые ворота, вела узкая, извилистая дорога, проложенная по склонам и по дну оврагов.
Третьи ворота выходили на крутой откос, спускавшийся к реке. В городе не было воды, ее надо было доставлять наверх из Прони, и это обстоятельство было ахиллесовой пятой крепости, ибо в случае длительной осады приводило ее к необходимости сдачи. Правда, в последние годы князь Александр Михайлович в значительной мере устранил эту опасность, соорудив в городе крупные водохранилища, вмещавшие большой запас питьевой воды, которая всегда обновлялась простым и остроумным способом: каждый житель, приносивший или привозивший себе воду, обязан был вылить ее в одно из этих водохранилищ, а себе мог взять такое же количество из другого, наполненного раньше.
Когда Василий въехал на обширный княжеский двор, здесь несколько молодых дружинников с азартом играли в рюхи [84]. Белобрысый крепыш в длинной голубой рубахе с засученными рукавами только что мастерским ударом выбил целиком «гадюку», которая считалась одной из самых трудных фигур, и теперь, гордо подбоченясь, ожидал, когда ему перебросят палку для повторного удара. За игрой, зубоскаля, наблюдала кучка княжеской челяди, закончившей дневные дела и высыпавшей на двор подышать вечерней прохладой. Чуть поодаль пожилой конюх с нерусским лицом вываживал великолепного вороного коня, покрытого легкой попоной и, видимо, недавно расседланного.
При виде князя Василия, которого тут многие знали, все сняли шапки, дружинники прекратили игру, а кто-то из холопов стремглав кинулся в хоромы, чтобы оповестить хозяев о прибытии такого гостя.