– Дажбог, самовозродившийся, самоочистившийся и духовно слившийся с Духом Всевышнего, возродивший Мир после потопа, разделивший Явь от Нави (жизнь от смерти) и ставший Богом Прави и Яви (правды и жизни);
– Дажбог, родивший Коляду, ниспосланного на Землю в качестве гонителя демонов, карающего лика Всевышнего, а также призванного возвратить свет древних Ведических Знаний;
– Дажбог, родивший Ария, а через него давший внукам своим «Законы Сварога»;
– Дажбог, ставший для внуков своих символом Весны и Лета, символом жизни, богом Света, их покровителем и покровителем всего, что их питало: зерна, меда, скота.
В этих превращениях Дажбога мы видим, как изменялся духовный мир и сознание прарусичей. Совершенствуется, прогрессирует человечество – совершенствуется и его вероисповедание, деградирует человечество – жди новых идолов и новых жертвоприношений.
А теперь о власти. Удивительно, но после победы так называемой демократии и свержения идолов марксизма-ленинизма кое-кто всерьез поверил, что законы исторического развития общества отменены так же, как и партийно-комсомольские собрания, что уровень развития производительных сил никак не влияет на производственные отношения, а последние никак не связаны с формой власти и отправлением властных функций, что поведение вождей, князей, королей по отношению к своим подданным и соседним народам зависит лишь от их личных качеств. Исходя из этой ложной посылки, авторы новомодных исторических школ и излагают свои фантазии, забыв напрочь все, чему их когда-то учили в школе... общеобразовательной.
В этой связи совсем не лишним будет напомнить этим реформаторам, что в те давние времена, на заре Христианской эры, наши предки уже знали железо как орудие труда и орудие убийства. К тому времени они уже «десятки веков водили свои стада по степи». Им был знаком труд земледельца и гончара, ткача и кузнеца. В те времена было еще много свободных земель, лесов, болот, где бы они могли укрыться от врагов, а потому вопрос о сильной централизованной власти не был вопросом жизни и смерти. Проблемы выживания, проблемы пищи и тепла они решали, опираясь на испытанный тысячелетиями род, вне которого наши предки (а они знали об этом благодаря многочисленным примерам) были обречены либо на смерть, либо на одичание. Семьи тогда еще толком не знали, да и не могла она постоять за себя, а племя, т. е. объединение родов, связанных единой историей, языком, богами, выступало на арену лишь для решения масштабных задач (отпор пришельцам, исход на новые земли, строительство оборонных сооружений, святилищ...), а потом вся общественная жизнь вновь сосредоточивалась в родах. Власть в родах не была абсолютной. Род возглавлял либо его основатель – родоначальник, либо его наследники. Все жизненно важные решения, касающиеся распрей и междоусобиц, принимались сообща, хотя избежать дробления рода не удавалось. По мере увеличения самого рода вероятность разногласий также увеличивалась, в результате происходил естественный процесс «отпочкования» – кто-то из братьев забирал своих жен, детей, единомышленников и селился неподалеку, становясь в свою очередь родоначальником боковой ветви прежнего рода. Старейшину рода могли сместить, но для этого требовалось общее решение его братьев и близких родственников – мужчин. Вождя племени избирали старейшины родов, они же и снимали его с «должности».
А вот что повествует Велесова книга об устройстве власти в долетописные времена: «Роды управлялись отцами-родичами» (дощечка 5А), «каждый (член рода. – Ю. Ф.) мог слово сказать» (д. 3Б), и слово весомое, ибо «что решено на вече, так и будет, что не решено – не будет» (д. 2А). После прихода русичей на Карпаты (VII век до Р.Х.) «князья и воеводы (стали. – Ю. Ф.) отцами людей» (д. 6А). Стали не по собственному хотению, а «избирались... вечем» (д. 25), причем избирались не для проформы, а чтобы «власть их заботилась о нас» (д. 24В), чтобы «те юношей вели в сечу суровую» (д. 7А), а поэтому люди должны были подчинить свои личные интересы интересам рода-племени, «князей слушаться и воевать за землю нашу, как они говорят...» (д. 8з). Впрочем, князья служили не даром: «дань им даем и будем давать до конца» (д. 29). Ну а если что не так, «если люди не хотели их» – князей (д. 25), то князья, «отрешенные на вече, становились простыми мужами и землю пахали» (д. 37Б).
Из всего этого следует, что предки наши накануне призвания варягов не вели «зверьский образ» жизни, как о том говорил предубежденный летописец-монах, что они знали силу рода, силу князя, силу веча. Знали они и великих вождей – Ария, Словена, Руса, и великих князей – Кия, Белояра, Бравлина, Мезенмира, появлявшихся в судьбоносные времена для племен, населявших Восточную Европу.
Ну а что же государственность? Увы, государственные институты в долетописной Руси появлялись, как и князья, в случае большой беды, в случае войны, когда нужно было объединять роды и племена для отпора очередному агрессору. В мирные же времена наши предки предпочитали жить по своим деревенькам и городкам, занимаясь повседневными делами в режиме натурального хозяйства и редко общаясь между собой. Объясняется это и большими пространствами, разделяющими поселения, и этническим разнообразием – ведь на просторах от Волги до Днепра, от Балтийского до Черного моря, как мы уже говорили, жило множество племен, ведущих свою родословную от разных прародителей, которые передали им свою культуру, свои, отличные от других, обычаи, обрядность, диалекты. Каждое племя имело собственную «элементную базу» этногенеза. У кривичей и дреговичей преобладали угро-финские корни, у словен и руси – балтские и венедские, у северян преобладали савиры, у вятичей и радимичей – западные славяне, у хорват и тиверцев – скифы, сарматы. Разнились и их боги. Так, если в пантеон днепровских славян входили Перун, Хърс, Дажбог, Стрибог, Съмаргл и Макошь, то у западных славян наиболее почитаемыми были Световит, Прове, Радегаст, Белбог, Родомысл, Златая мать. Согласно Велесовой книге, днепровскому Перуну приносили дары, от земли произраставшие, а прибалтийскому Перкунасу – рыбу, животных и даже страшную человеческую жертву. Помимо главных богов, у славянских племен были и более мелкие божки: поморы поклонялись богу Морскому, скотоводы – Велесу, охотники – Зеване, селяне – Могоши, Мерцане, Сьва. Почитались и полудухи: лешие, водяные, русалки, домовые. Все это свидетельствует о том, что вряд ли такое разношерстное население Восточно-Европейской равнины могло составлять единый народ, стремящийся к созданию единого государства. Центробежные силы преобладали над центростремительными, о чем открыто и с горечью говорит автор Велесовой книги: «...так стала между русами распря и усобица... Вспомним о том, как при отце Ории один был род славян, а по отце (после его смерти. – Ю. Ф.) три сына его разделили натрое. И так стало с Русколанью и венедами, что разделились надвое. То же – с борусами, что надвое разделились. Тогда скоро будет у нас и десять племен! ...Оглендя сказал, что можно делиться до бесконечности? Та Борусь единая что-то может, а не десять!..»
И тем не менее в истории восточных славян есть немало примеров массового героизма в критические периоды их жизни, когда над родами нависала смертельная опасность. В эти моменты действовали законы военного времени и строго соблюдалась воинская дисциплина. «Старые родичи говорили и приняли клятву на верность и держали ее аж до смерти. И мы должны умереть, а Русь вызволить. Говорю, если кто не желает идти в бой, а бежит в дом свой, то поймаем его за уды и отдадим его грекам, как вола, работать. Кара его будет тяжкой, а род его извергнем, а жена не оплачет его. Имя его забудется» (В.К., д. 32).
Но стоило русичам отбиться, справить тризну по погибшим, порадоваться за оставшихся в живых, стоило им окунуться в повседневные дела своих родов, как тут же активизировались центробежные силы. Князья, стремившиеся сохранить за собой власть, сделать эту власть наследственной и тем самым укрепить начала государственности, не поддерживались старейшинами родов, которым был мил патриархальный, неагрессивный уклад.
А разве плохо, что человек стремится жить своим родом, не затрагивая интересов ближних соседей, не объединяется с ближними с целью захвата охотничьих угодий, пастбищ и домов дальних соседей? Разве плохо, что род миролюбив и не завистлив, что он довольствуется тем, что Бог послал? И стоит ли восхвалять стремление народа к паразитическому существованию за чужой счет, будь то умыкание, набеги или интервенция? А ведь для этого что требуется? Алчный характер, предмет вожделения и внутренняя организация для реализации подобных планов.