— Опять? Серьезно?
— Я могу заверить тебя, что этот орган очень серьезен.
Стелла ставит молоко и кладет вилку на стол и начинает вставать.
— Нет, — говорю я ей. — Доедай. Мне придется научиться контролировать это.
— Тебе… раньше не приходилось это контролировать? — осторожно спрашивает она, наконец-то глядя на меня более естественно — то есть не избегая моего взгляда. Она смотрит на меня так, словно я инопланетянин или киборг (или и то, и другое вместе, только представьте, ха), возвращаясь к своему блюду, политому сиропом.
— Нет. Меня никогда раньше не интересовало совокупление.
Стелла слегка давится вафлей, но приходит в себя.
— Никогда?
Я отрицательно качаю головой, наблюдая за ее ртом, изо всех сил стараясь не смотреть на ее груди. Я никогда раньше не замечал, как они колышутся. До этого она всегда утягивала их при мне, но теперь они свободно торчат у нее под ночной рубашкой, и это отвлекает.
Стелла откусывает еще два кусочка, как будто ей неудобно, а затем встает из-за стола.
— Все. Давай сделаем это, а потом тебе пора на выход.
— Но ты же говорила, что сейчас середина ночи…
— Если после этого ты не уснешь, значит, у тебя полно энергии, чтобы найти себе занятие подальше от дома, — она заходит в спальню, и я думаю, что должен сказать ей, что все в порядке, но потом она ставит колено на кровать и ползет на середину.
Я оказываюсь на ней сверху прежде, чем она успевает поднять платье.
Я целую ее в затылок, не заботясь о том, что ее волосы мешают. Я использую нос, чтобы откинуть пряди в сторону, мои руки заняты одной из ее грудей и ягодицей.
Заглядывая в ее мысли, я испытываю облегчение от того, что она не выглядит подавленной — больше всего в ней удивления. И одна из секций разгорается по мере того, как я сильнее прижимаюсь носом к ее затылку.
Поэтому я продолжаю лизать ее шею, пока у меня не появляется желание прикусить ее. Когда она вскрикивает, я останавливаюсь, умудряясь пробормотать «Прости», прежде чем сесть.
Медленно, с видимой неохотой, Стелла поворачивается в моих объятиях так, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Все в порядке. Это было… приятно.
Внутри ее головы я вижу, как мерцает центр удовольствия.
— О! Что ж, тогда…
Я возвращаюсь к облизыванию и покусыванию.
— Пососи кожу, — приказывает она, дыша неглубоко и быстро.
Я делаю, как она говорит, ошеломленный, когда реакция ее мозга усиливается еще больше. Восхитительно. Она абсолютно восхитительна.
— Стелла, — стону я, нежно прижимаясь к ней, проводя языком по ее плечу.
Она немного напрягается, и печаль закрадывается в ее мозг.
Мой голос, не Бэрона, осознаю я. Без ее просьб я начинаю управлять центрами ее мозга.
Я жадно вхожу в нее, сжимая ее бедра и оседлав так, словно она здесь для того, чтобы научить меня верховой езде. Но вскоре я замедляю темп движений, потому что ловлю себя на том, что мне нравится двигать бедрами так, чтобы Стелла стонала.
Когда она впервые издает звук, я замираю, наблюдая за активностью ее разума в поисках боли.
Но она испытывает удовольствие.
Я повторяю это движение снова и снова, пока мы оба не начинаем стонать и наши голоса не сливаются.
Позже, после того, как я обнимаю ее, пока ее мозговые волны не успокоятся, после того, как я поднимаюсь с нее и укрываю одеялом, я перехожу к куче моей одежды перед шкафом, одеваюсь, хотя от нее немного пахнет вчерашним днем.
— Ты можешь надеть одежду Бэрона, — говорит Стелла напряженным голосом. — Только… ты немного крупнее.
У нее такой грустный голос.
Я обеспокоенно смотрю на нее.
— Нет, все в порядке. Я сегодня вернусь к себе, чтобы забрать вещи, если ты не возражаешь, что я кое-что перевезу сюда.
— Хорошо.
И с этими словами я достаю пистолет с верхней полки шкафа. Ее пистолет я тоже беру: я хранил их вместе. Поворачиваюсь и подхожу к кровати, наблюдая, как она наблюдает, как я приближаюсь.
— Я отдам его тебе сейчас.
— Боишься, что я отомщу?
— Немного, — признаюсь я.
Она не успокаивает меня. Но уголок ее рта приподнимается — и мое сердце испытывает странное, сильнейшее сжатие.
— Стелла? — шепчу я, глядя ей в глаза, и протягиваю пистолет, который я подарил ее покойному мужу, моему лучшему другу. Лучшему другу, у которого, как я начинаю понимать сам, были все основания так глубоко заботиться об этой женщине. — Думаю, я мог бы влюбиться в тебя.
ГЛАВА 6
СТЕЛЛА
Я не знала, что ответить на заявление К'веста.