– Что вы хотите сделать, Леонид? – испуганно спросила хозяйка квартиры.
– Не волнуйтесь, я только взгляну на этого Алика и попытаюсь понять, что он из себя представляет. Обещаю его не трогать. Кстати, как он выглядит, чтобы мне не вдаваться в долгие расспросы?
– Ну, такой узкоплечий, волосы светлые, глаза серые, рост небольшой… Ах да, в ухе серьга, такое обычное колечко…
– Что ж, думаю, что в той химчистке он такой один. Так что я поеду, побеседую с этим Аликом. А вы пока, если хотите все же получить обратно свои дневники, постарайтесь достать нужную сумму…
Маркиз распрощался с Саломеей Леонардовной и отправился на поиски подозрительного Алика, стянув напоследок с полочки под зеркалом ту самую фотографию, где была сцена из оперетты «Летучая мышь». Старуха утверждала, что слева в роли Адели она сама. За ней нашелся и другой снимок – вовсе уж маленький, любительский. Там трое в мексиканских костюмах исполняли, надо думать, какой-то танец. Руки их были подняты в одинаковом приветствии, двое мужчин и девушка стояли друг за другом, изображая, что едут на лошади. Мужчины были в сомбреро, у девушки шляпа сползла назад, и Леня с трудом, но узнал в ней Саломею Леонардовну. Леня сунул в карман и эту фотографию.
Маркиз решил играть по своим правилам и между делом поинтересоваться, кто же такая была в молодости Саломея Леонардовна и какие у нее сейчас друзья, если согласны выдать ей безвозмездно десять тысяч баксов на такую ерунду, как старые тетрадки.
Выходя из подъезда, он машинально насвистывал куплеты Адели: «Милый маркиз, вы первый приз сумели заслужить…»
Однако настроение у Лени было отвратительное, так что на припеве он даже слегка сфальшивил.
По уже сложившейся привычке Маркиз оставил свою машину в нескольких кварталах от дома, где находилась химчистка. Правда, в этом районе надолго оставлять авто было небезопасно: с него запросто могли снять колеса, а то и вовсе угнать. Но Леня надеялся обернуться быстро, быстрее, чем местная шпана разберется с машиной.
Он прошагал пару кварталов и оказался перед стеклянным кубом торгового центра, втиснутым между двумя мрачными краснокирпичными домами позапрошлого века. Этот стеклянный куб выглядел в своем окружении нелепо и вызывающе, как золотая коронка среди гнилых зубов старого бомжа.
Леня прошел сквозь стеклянные двери центра. На стуле возле дверей мирно дремал пожилой охранник. Кроме него, в холле не было ни души. При появлении Лени охранник негромко всхрапнул, проснулся и вытаращил глаза на посетителя: видимо, живой человек был редкостью в этом заведении.
– Служивый, – обратился к нему Маркиз, – а где здесь химчистка?
Охранник пробормотал что-то неразборчивое, затем откашлялся и произнес более внятно:
– Вон, указатель на стене! Читать умеешь?
– Я много чего умею, – обиженно отозвался Маркиз. – А ты тогда для чего сидишь?
– В целях соблюдения общественного порядка, – отозвался охранник и снова задремал.
Леня подошел к лифту и действительно увидел на стене указатель расположенных в торговом центре магазинов и мастерских.
Нужная ему химчистка называлась почему-то «Ручеек» и располагалась здесь же, на первом этаже, только немного левее по коридору.
Леня дошел до нужной двери.
Помещение химчистки было отделено от коридора стеклянной стеной. Оно было ярко освещено люминесцентными лампами и прекрасно просматривалось из коридора. Внутри не было видно ни души, но на прилавке лежала аккуратная стопка вычищенных вещей и раздавался мерный звук какого-то работающего механизма, из чего Леня сделал резонный вывод, что кто-то из сотрудников находится поблизости и только ненадолго отлучился.
Дверь была открыта, Маркиз вошел внутрь и проговорил:
– Есть здесь кто-нибудь?
Ответа не последовало.
– Эй! – крикнул Леня погромче. – Есть кто в «Ручейке»? У вас тут все растащат…
Ответа снова не было. Вообще, в химчистке царила какая-то странная тишина, нарушаемая только мерным механическим звуком, доносящимся из-за прилавка.
Звук этот показался Лене знакомым.
Он обошел прилавок и увидел за ним огромную стиральную машину. Барабан машины быстро вращался, издавая тот самый ритмичный звук, который Маркиз услышал еще из коридора. Потому-то звук и показался Лене знакомым – примерно такой же звук издавала их стиральная машина, когда Лола запускала ее, чтобы постирать свои и Ленины вещи или многочисленные одежки Пу И.
Лола к стиральной машине относилась чрезвычайно трепетно и Маркиза к ней не подпускала: она считала, что он, как большинство мужчин, ужасно неуклюж и непременно что-нибудь сломает в замечательном устройстве…