— Но я пыталась его хоть как-то заставить… Я хотела, чтобы он заинтересовался моей сумкой.
— Думаю, не стоило этого делать. Вы… э-э-э… показались ему чересчур эксцентричной и впечатлительной особой. И, боюсь, не только ему.
Адель захлопала глазами, но уже без тени кокетства. Выпад был настолько неожиданным, что она даже не решила — оскорбляться или нет.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что повод не стоит такого грандиозного шоу, которое вы тут устраиваете. — Он невинно улыбался, словно младенец.
— Ах так!
— Ну что вы. Не стоит на меня обижаться… Одну минуту!
Он поднялся из-за стола и вышел из бара, набирая на мобильном телефоне чей-то номер. Парень был уже вполне «взрослым», по меркам Адели, — такого даже можно, пожалуй, назвать мужчиной. В полный рост он выглядел еще крупнее, чем казалось сначала, и Адель невольно подумала, что работает он, наверно, не только руками, но и всем телом. Эта мысль немного ее развеселила.
Небольшая черная сумка и видеокамера в футляре остались лежать на стуле. Неосмотрительно! — подумала Адель. А вдруг я тоже уйду и это богатство достанется кому-то еще?
— Кому-то еще? — повторила она и вдруг уставилась на камеру. Следующая мысль показалась ей настолько гениальной, что заставила подпрыгнуть на месте. Только нужно сделать все очень быстро.
Еще лишь наполовину соображая, что сейчас совершает, Адель быстро схватила камеру (вместе с футляром она почти помещалась на ладони) и проворно сунула в свою сумку. Ту маленькую сумку, которая всегда была при ней и только благодаря этому не улетела в Бангладеш.
— Шоу, говорите? — бормотала она, злобно щурясь на дверь, в которую вышел владелец оставленного имущества. — Будет вам шоу!
Парень вернулся улыбаясь, — видимо, с хорошими новостями.
— Ну вот, — сказал он, усаживаясь за стол. — Я думаю, нам стоит попросить еще кофе и заодно познакомиться. Чтобы не было скучно сидеть просто так. Вы ведь тоже кого-то ждете?
— Да. Я… я тоже жду. Я сейчас тоже уходила из-за стола, мне звонили.
Это был намек. Но он, видимо, его не понял.
— Ну что ж, тогда давайте знакомиться. А то мне сказали, что машина будет уже через двадцать минут. А мы так и не успели…
Наконец взгляд его случайно упал на соседний стул. Заметил! — с обычным ликованием в душе, всегда предшествующим очередному розыгрышу, подумала Адель.
Несколько секунд на его лице читалась борьба: он явно пытался понять или вспомнить, куда положил камеру. Наконец он поднял на Адель вопрошающий взгляд, она участливо вскинула брови, как бы спрашивая, что случилось.
— Я ничего не понимаю. Только что тут была моя камера.
— Камера? Какая камера?
— Ну, обычная камера. — Он начал заметно волноваться. — Обыкновенная камера, наверно вы когда-нибудь видели такие. Видео- и фотокамера.
— Да, конечно, видела такие.
— Я выходил сейчас, а вы… Вы не брали ее?.. — Он смутился. — Впрочем, что я такое говорю. Вы не видели, кто ее…
Он совсем смутился и разволновался.
— Я же сказала вам, — начала нежным голосом Адель, — что мне позвонили и я тоже была вынуждена уйти из-за столика.
— Значит, вас не было?
— А вы думаете, что ее…
— Я еще пока ничего не думаю.
— Боже мой! Вот это да! Неужели ее украли?
— Надеюсь, что нет, — сжав зубы, ответил он, хотя было понятно, что именно этого он и боится.
— Ах, какой ужас! Она, наверное, дорогая? — прижав ладони к щекам, сокрушалась Адель.
— Не помню. Кажется, да. Но дело не в этом. Просто на ней находилось несколько бесценных сюжетов, которые мы с друзьями сняли перед моим отъездом, я хотел их показать… Да и вообще — жалко потерять такую вещь!
— Как я вас понимаю! Ах как я вам сочувствую! Но… думаю, что смогу утешить вас тем же — вернется ваша камера!
— Что?
Адель улыбалась обезоруживающей улыбкой.
— Что вы так волнуетесь? Вернется. Наверное, какое-нибудь недоразумение.
— Да вы о чем таком говорите?! Какое тут может быть недоразумение?
— Ну… я не знаю. Какое-нибудь. Недоразумение оно и есть недоразумение.
— Да при чем тут недоразумение? Надо позвать полицейского.
— Того самого? — испугалась Адель.
— Не знаю, мне все равно какого.
— Вы думаете, он поможет?
— Не знаю, надо попробовать. — Парень встал из-за стола.
— Ну вот. А говорили, что мое шоу превосходит… что-то превосходит, в общем.
— Девушка, но это же разные вещи. Ваш багаж не потерян, а моя камера, возможно, украдена.
— А вы точно ее…
— Точно! Никуда я ее не девал. Я, еще когда уходил из-за столика, хотел попросить вас присмотреть за вещами, а потом решил, что с ними и так ничего не случится.
— Ну вот. Примите мои соболезнования. Ничего. Вернется ваша камера. Не сегодня, так завтра.
— Да как вы можете такое говорить!
— А что? У меня такое не раз случалось. — Она в точности повторяла его слова.
— Вас обворовывали?
— Нет, меня разыгрывали.
— Не понял?
Адель рассмеялась и полезла было в свою сумку, чтобы отдать ему камеру и выступить с назидательной речью о том, что не надо преуменьшать чужие проблемы, чтобы самому не оказаться в похожем положении, но…
В этот момент мальчонка-бармен, который все время усердно делал вид, что ничего не понимает на неродном языке, неожиданно подошел к ним и, ткнув пальцем в Адель, отчетливо произнес:
— Это она вас обокрала. Я видел. Камера лежит у нее в сумке.
Удивленная его познаниями в английском языке, Адель резко повернулась к нему.
— А тебе какое дело?
Парень, у которого пропала камера, опешил, сделав шаг назад от нее.
— Вы?
— Нет.
— А кто же?
— Да.
— Но как вы могли?
— Э-э-э… — Адель достала камеру из сумки и протянула ему. — Я хотела вас разыграть, и только. Я хотела, чтобы вы поняли, что не всегда чужие проблемы…
— Вы стащили у меня камеру? — Он продолжал во все глаза смотреть на нее с таким неподдельным ужасом и разочарованием, словно Адель нарекла себя Девой Марией, а потом совершила грехопадение.
Она нахально подбоченилась.
— Ну я. А что такого?
Он брезгливо взял камеру двумя пальцами, как будто мог испачкаться, и положил себе в сумку. Губы его изогнулись в презрительной улыбке.
— Н-да… никогда не знаешь, какой сюрприз готовит тебе судьба.
— Ну не расстраивайтесь. Потеря вещей — не самая большая потеря в жизни, поверьте мне. Вы сами так говорили.
Он продолжал смотреть на нее с презрением.
— Вы что, профессиональная воровка?
— Ну, знаете!
— Но мне только это остается думать.
— Я вас тоже в советчики не приглашала! Когда вы мне говорили, что мои вещи — это чепуха…
— Хотите, я вам скажу правду?
— Нет!
— Вы просто неуравновешенная особа, которая еще не вышла из детского возраста, а потому совершенно не умеет себя вести в приличном обществе.
— Ну конечно! — Адель показала ему язык.
— И следить за собой!
— Да? А вы тогда самонадеянный, жадный и двуличный тип, который любит порассуждать о чужих проблемах с видом всеведущего мудреца, а сам трясется над своим имуществом, как будто…
— В таком случае, у вас странный способ доказывать свою правоту.
— Ничего, мне нравится.
— Мне тоже. Со стороны. Если бы речь шла не обо мне.
— Вот именно! Вам все нравится, когда речь идет не о вас. Вы двуличный.
— По-моему, вы сами двуличная. Вы тоже находите свои розыгрыши оригинальными, когда жертвами становятся другие.
— Это не важно. Я надеюсь, что все-таки смогла преподать вам урок!
— Эдриан, ну наконец-то! — раздалось возле двери. — Сколько можно ждать? Я уже давно припарковался, а ты все не идешь.
— Я надеюсь, что мы с вами больше никогда не увидимся, — сказал он, отвешивая ей поклон, словно в танце, и разворачиваясь к выходу.
— Я тоже!
Адель топнула ногой, глядя ему вслед, и пошла искать подруг. Это был первый случай, когда после блистательного розыгрыша на душе не осталось никакого удовольствия.