Быть может, причина всему — сила, что ни на миг не дает о себе забыть.
Делаю глубокий вдох и, гордясь тем, что голос ни капельки не дрожит, произношу, твердо и четко, не избегая его прямого взгляда:
— Логан прав, мне это неинтересно. Кейси, оставь нас, нам правда нужно поговорить.
Закатывать истерику, что-то выяснять, умолять и прочие глупые штучки в мои планы не входят. Пусть говорит, раз Логану есть что сказать, пусть, а я молча послушаю.
— Ладно, увидимся позже, — неуверенно тянет подруга, ей не хочется меня оставлять, но всё же она в итоге уходит.
Отвернувшись от парня и сложив руки на груди, смотрю на множество разноцветных шаров, привязанных у ларька с мороженым. Должно быть, кто-то из родителей учеников, постарался обеспечить место торжества всем необходимым, в том числе и различными сладостями.
Логан слишком долго молчит, и это меня раздражает.
— Я слушаю, — тем не менее спокойно и примирительно выдаю я, вновь взглянув на парня.
— Тебе не нужно быть такой, Делла. Не нужно притворяться каменной стеной и изображать холодное безразличие. Я тебя знаю, и потому не верю... Хорошо, если тебе так удобно, закрывайся от меня, пусть так, это твоя защитная реакция, я понимаю.
— Что ты хочешь? — Все-таки не выдерживаю и выплевываю эти тщательно сдерживаемые, упрямо рвущиеся из разбередившихся злым предательством недр слова прямо ему в лицо. — Что ты от меня хочешь, Логан? — чуть спокойнее, медленно проговаривая каждое слово, повторяю я свой вопрос.
— Я хочу, чтобы ты меня выслушала и услышала, понимаешь? — он делает особое ударение на слове "услышала".
— Я же сказала, я слушаю. Не тяни, говори уже.
Какое-то время Логан молчит, словно размышляет, с чего начать, что сказать в свое оправдание. А не мог ты, красавчик,
подготовиться заранее, до того, как подойти ко мне? Меньше времени бы потратили на это бессмысленное выяснение отношений. Зачем? К чему это все? Ведь и так все предельно ясно.
— В последнее время мы с тобой мало виделись, ты усердно готовилась к экзаменам и в упор меня не замечала...
И тут сквозь неожиданно прозвучавшие громкие возгласы и восторженные крики ребят, со счастливыми лицами подбросивших в воздух свои шапки, я его резко перебиваю:
— Ты хочешь обвинить меня в том, что ты мне изменил? Какая изощренная логика! Надо же! Ты прекрасно знал, что эти экзамены крайне важны для меня! Знал!
— Я не договорил, — жестко и почти холодно, и я мгновенно затыкаю свой рот. Заметив, что я поумерила свой пыл, продолжает, но уже мягче: — Делла, мне тебя не хватало...
И ты, недолго думая, тут же кинулся в объятия этой швабры? Ну конечно, это же естественно, не правда ли? Если нет рядом меня, можно и с другой позабавиться? Нет у мужчин никакой терпеливости! И совести! И преданности! И любви ко мне у него тоже, как выяснилось, нет!
Очень хочется вылить на него всё это, но я предусмотрительно держу язык за зубами. Не истеричка я, не истеричка, и вести себя подобным образом не стану. Это ниже моего достоинства.
— ... и прости меня за... за сегодняшнее утро. Но хочу отметить, что я тебе не изменял.
— Ух ты, а что это тогда было? — спрашиваю я с иронией, насмешливо вздернув брови.
— Минутное помутнение рассудка.
— М-да... Допустим, ты мне не изменял. Допустим. Но ты ее целовал, при том присосался к ней так жадно, что я подумала: вы давно вместе. Любой бы так подумал, если вместо меня в тот пустой уединенный класс вошел бы кто-то другой...
— В том то и дело, Делла, что туда вошла именно ты, тебе не кажется это странным, а? Кто тебя туда направил? Кто сказал искать меня там? Скажи мне, Делла. — Логан хватает мои плечи и стискивает зубы, на его шее от злости выступают вены, в глазах блестит ярость. — Кто-то хотел, чтоб ты нас увидела. Я думаю, и Эми была в сговоре.
Боже, он на самом деле верит в то, что говорит!
— Какой сговор, Логан? Что ты несешь? — я предпринимаю попытку сбросить с себя его руки. Руки, которые два часа назад сжимали чужое тело, ласкали другую, не меня. — Никто, слышишь, никто меня туда не посылал! Я искала тебя, дурака! Искала по всей школе! Потому что я полная дура! — и вновь глаза наполняются горькими слезами. — Потому что наивная влюбленная дура!
— Тише, тише, моя хорошая, — успокаивающим голосом произносит он и крепко обнимает, но я немедля вырываюсь и бью в отчаянии своим маленьким кулачком по его большому спортивному торсу. Краем сознания подмечаю, что на нем нет синей мантии, что он в одной лишь светло-серой рубашке. Логан вновь прижимает меня к себе и больше не отпускает.
Ну вот, теперь я заливаю солеными слезами рубашку своего бывшего парня. Бывшего! И это решение окончательное и бесповоротное!
— Моя синеглазка, я всё исправлю, слышишь? Не отпущу тебя. Я тебя люблю. Люблю! Я так долго тебя добивался, чтобы вот так просто все просрать? Сама подумай, разве это мне к лицу? Быть подонком в твоих глазах?
— Тем не менее ты мне изменил, и пусть в твоем понимании поцелуй... или чем вы там занимались... — я что-то путано объясняю хриплым от слез голосом, пытаюсь вконец не расклеиться, сохранить никчемные остатки трезвости, ума. Собрав все силы в кулак, медленно отхожу от парня. — В общем-то, даже не это меня разочаровало. Думаешь, измена? Измена? — и больно закусив губу, отрицательно мотаю головой. — Нет, не это предательство. Предательство — это тот факт, что ты намеренно водил меня в заблуждение, заставлял верить, что любишь меня. Может, и любил, но в моменте "сейчас" не любишь, но отчего-то ты мне забыл это сказать. Это и есть предательство. Измена — признак того, что тебя больше не любят, лишь следствие из немого "не люблю", которого ТЫ не удосужился мне сказать. Подобное сокрытие правды — это ложь. А твоя ложь — и есть предательство. И потому я больше тебе не верю.
Со слезной пеленой на глазах я разворачиваюсь и ухожу. Выговорилась, сказала все, что хотело мое разбитое, изнывающее от боли и обливающееся кровью сердце.
Последним, что перед уходом выхватило мое сознание из общей расплывающейся картины, была застывшая фигура Логана и ощутимая тоска в некогда любимых серых глазах. Прощай, Логан. Отныне наши дороги более не пересекутся. Закончилась школа, закончились и эти отношения. Впереди меня ждет новая жизнь, взрослая. Без этих детских соплей и... первой, казалось, чистой и взаимной любви. Но, увы, всё оказалось ложью.
Меня ждет университет Макгилла и факультет искусств и дизайна. Мир, пахнущий девственно-чистой бумагой, блестящим черным грифелем, резковатым и неслабо ударяющим в ноздри ацетоном и бесчисленной палитрой красок, благодаря которым можно построить совершенно новый, существующий лишь в твоем представлении мир, красивый и совершенный, светлый и солнечный, яркий и красочный, темный и сумрачный — любой. Картинки разума оживают на холсте — и это самое прекрасное чувство на свете, способное затмить даже боль от разбитого сердца.