Мужчины встретили появление подноса радостными возгласами. Запах кофе смешался с ароматным табачным дымом, клубами висевшим над головами. Кхань поднес к губам чашечку и стал пить кофе неторопливо, причмокивая, смакуя каждый глоток. При этом его жесткие, как у сома, усы шевелились над голубовато-белой фарфоровой чашкой.
Кхань выпил кофе, поставил чашку на стол и протянул свои бледные, костистые пальцы к сахарнице. Он взял кусочек сахару. На оттопыренном мизинце блестел большой черный агат. И тут усы снова приподнялись и встали торчком. Повернувшись в сторону открытой веранды, он крикнул:
— Лу! Ко мне!
И в тот же миг в комнату вбежала огромная овчарка с разинутой пастью, в которой сверкали большие белые клыки. Глухо рыча, этот огромный, ростом с теленка, раскормленный пес подошел к дивану, где сидел господин Мон. Когда пасть собаки оказалась перед самым носом этого господина, тот испуганно съежился, судорожно схватившись за очки. Помахивая хвостом, пес схватил кусок сахару, брошенный хозяином, и тут же залаял, требуя нового. Кхань бросил еще кусок и крикнул по-французски:
— Dehors![14]
Пес нехотя побрел к двери, его жирное тело колыхалось из стороны в сторону.
Глава уезда, вытянув шею, опасливо проследил за собакой.
— Где вам удалось приобрести такого пса?
Кхань довольно разгладил усы.
— Это немецкая овчарка. У нас в провинции только у французского резидента есть еще две такие.
Господин Куанг Лой, сидевший напротив хозяина, откинулся на спинку кресла и, вынув изо рта гаванскую сигару, тоном знатока заметил:
— У этих собак, как правило, бывает черная морда и острые уши. Необыкновенно умные создания!
«Бакалавр» в углу залы томился в одиночестве, потягивая коньяк. Лицо у него побледнело, блуждающий взгляд провожал каждое движение Соан, которая молча сновала по комнате, обнося гостей; длинное белое платье со стоячим воротником удивительно преобразило девушку. На ее щеках играл румянец, лоб покрылся испариной, а большие глаза смотрели холодно и строго. Стоячий воротник не скрывал стройной шеи, под тонкой белой материей угадывалась молодая, упругая грудь. И чем беспокойнее становилось «бакалавру» , тем усерднее поглощал он коньяк...
А Соан со своим подносом успевала всюду. Она ходила по просторному залу, ничего не слыша, не обращая внимания на происходящее вокруг. На подносе оставались еще три-четыре чашки. Заметив на веранде несколько гостей, она подала им кофе и спустилась вниз.
Фыонг стояла на веранде, облокотившись на перила, и наслаждалась ночной прохладой. Ей давно уже наскучило общество губернаторши и хозяйки. Следом за Фыонг на веранду вышел «лиценциат» Фат. Он предложил ей сигарету и заговорил слегка заплетающимся языком:
— Черт возьми! Умрешь со скуки с нашими стариками! Нет, не понять им нас, молодых...
Слово «нас» он произнес так интимно, точно обнял Фыонг. В темноте глаза молодой женщины озорно сверкнули. Она повернулась к Фату, и от ее округлых плеч на «лиценциата» повеяло тонкими духами. Свет, проникающий на веранду из зала, мягко падал на гибкую фигуру Фыонг, подчеркивая красивые линии ее тела.
— А не кажется ли вам, что «наши» старики хотят сосватать вас?
В ответ «лиценциат» вскинул руки к небу и, перейдя на французский, страдальчески воскликнул:
— Умоляю, не напоминайте мне об этом, не бередите мои раны!..
Потом он провел ладонью по волосам и печально уставился вдаль.
— Извините меня. — В голосе женщины послышались нотки жалости. — У вас, по-видимому, какие-то неприятности?
«Лиценциат» тяжко вздохнул и с жаром произнес:
— Да. Многие из моих друзей, люди современных взглядов, знают эту историю. Мы с ней любим друг друга, любим вопреки воле ее родителей, вопреки запретам моей семьи. Какое значение может иметь этот запрет для меня! У меня хватит сил и энергии преодолеть любые препятствия. Нет, другое причиняет мне боль...
Фыонг удивленно вскинула брови.
— По-моему, если вы полны такой решимости, то чего же еще ждать? — проговорила она. — Женитесь официально на... этой женщине, и делу конец!
Фат снова тяжело вздохнул.
— Как бы вам это объяснить... Трудно говорить дурно о человеке, с которым тебя связывает большое чувство... Приходилось ли вам когда-нибудь ошибаться в жизни? Кажется, вот, нашел золотой самородок, а оказывается, это всего лишь олово... Бог мой, если бы это была не ты, Фыонг, то вряд ли когда-нибудь я решился бы открыть свою тайну...
Лицо женщины вспыхнуло, но Фат как ни в чем не бывало продолжал:
— Может быть, я веду себя слишком откровенно, но ты же понимаешь, что делается со мной...
— Простите, я ничего не понимаю, — холодно сказала Фыонг и поспешила оставить своего собеседника.