Ребята снова рассмеялись. В это время в комнату вошел белолицый крепыш с мыльницей и полотенцем в руках.
— Что вы тут ржете?
— Ты, Ким, только послушай, что Бан придумал!
Выслушав Бана, Ким тоже захохотал.
— Ну и Толстогубый, придумал же!
— Это еще не все. Он у меня на всю жизнь аппетита лишится... А еще можно отколотить его сына. Ведь его чадо учится в школе «Быой».
— Правильно, и ему надо всыпать!
— Зачем же мальчишку? Ведь он не виноват!
— Все равно. Надо и щенка проучить, чтоб папаша знал!
— Так ведь он тогда еще злей станет.
Ребята заспорили.
— Хватит вам! — крикнул Ким. — Лучше я вам сейчас кое-что покажу.
Ким открыл портфель и достал оттуда листовку. Листовку эту ему дал приятель, ученик из школы на Иен-нинь.
Ребята склонили головы над листовкой. В глаза всем бросилась незнакомая эмблема — серп и молот. Первая строка обращения была выделена крупным, жирным шрифтом: «Соотечественники!..»
IX
Хой в этот день вернулся домой около десяти часов вечера. Ким предложил ему пройтись к реке и там, показав ему листовку, поведал о происшествии в школе на Иен-нинь.
— У нас в школе только об этом и говорят. Скажите, что нам делать?
Хой в растерянности молчал. Что делать? Он и сам не знал, что нужно делать. Он ничему не мог научить этих ребят, которые верили ему и ждали от него помощи.
— Мы у себя в классе решили переписать эту листовку и раздать своим друзьям из других школ.
— Это, пожалуй, правильно. Но смотрите, чтобы не узнали почерк, а то вам несдобровать.
— А мы напечатаем ее на машинке.
— Надо быть очень осторожными. Поймите, это уже не игра.
Хой так и не знал, что посоветовать ребятам. Он понимал: то, что они задумали, не принесет большой пользы, к тому же это очень опасно. А впрочем, как знать... Может быть, это будет той искрой, которая зажжет факел, а эти, на первый взгляд, мелочи могут стать началом больших дел. Во всяком случае, он не имеет никакого права отговаривать ребят от их затеи. Если бездействуешь сам, то хоть не мешай другим! Но тут он снова представил себе те опасности, которые подстерегают наивных и непосредственных мальчишек. Ведь они так легко могут попасться в лапы тайной полиции! Но что делать? Был бы здесь Тхиет, он бы научил их действовать! Хой вспомнил Кхака. Где теперь он? Вполне возможно, что Кхак в Ханое и события на улице Иен-нинь — дело его рук. Хой возвратил листовку Киму и сказал неопределенно:
— Как хотите, но, по-моему, это очень опасно. Не успеете оглянуться, как попадетесь.
— Не попадемся, — возразил Ким. — Мы будем осторожны. У меня есть двое друзей. Мы поклялись, что будем всегда вместе. Решили создать подпольную ячейку и больше никого не посвящать в наше дело.
Хой мысленно улыбнулся: «А сам уже посвятил...»
— Ребята избрали меня старшим. Правда, мне самому еще многое непонятно, а спросить некого. Скажите мне откровенно, вы состоите в партии?
— В какой партии? — Хой невольно оглянулся.
Глаза Кима сверкнули в темноте.
— В коммунистической...
Хой с какой-то непонятной грустью ответил:
— Нет, Ким, я не в партии...
На лице Кима было написано разочарование.
— А вы не могли бы подсказать, как нам связаться с кем-нибудь из них? — с надеждой в голосе спросил юноша.
— Были у меня знакомые, да сейчас я их потерял.
Хой подумал о Кхаке. В памяти всплыло улыбающееся лицо друга, квадратный подбородок...
Хой не принимал активного участия в революционном движении, но всякий раз, когда что-либо происходило в стране, он беседовал с Кхаком, и эти беседы помогали ему ориентироваться в событиях. Теперь он особенно остро ощущал потребность в таких беседах, ведь, в сущности, он так же одинок и беспомощен, как и эти ребята. Возможно, даже более беспомощен... И тут Хой вдруг вспомнил о Нгуене. Может, поискать его? Он преподавал в школе «Тханг-лонг» и печатался в газете «Лао донг»[29]. Хой не был с ним лично знаком, но его знал Дьем, дядя его жены, они работали в одной школе.
— Вот что, я попробую узнать в одном месте. А вы пока не порите горячку. И передай Бану, чтобы он не делал глупостей. Особенно эта затея — избить сына Фенга — совсем ни к чему. Главное для нас — французы.
— Ну , если Толстогубый что-нибудь вобьет себе в голову, выбить это оттуда не так-то легко. Может, лучше вам самому поговорить с ним? Вас он скорее послушает.
На следующий день во время обеденного перерыва Хой пошел к Дьему. Старый учитель жил в небольшой двухкомнатной квартирке на Китайской улице. У него был отдельный дворик и кухонька. Дьем только что пообедал и, сгорбившись, сидел на одном из старинных стульев с трубкой и стаканом кипятку в руках. Увидев Хоя, он встал ему навстречу.