Хой стоял в толпе и все видел.
— Вы что, не понимаете, что случилось? — сказал он полицейскому. — Надо подождать, пока она придет в сознание.
Наконец женщина пришла в себя. Она поднялась и, поддерживаемая с двух сторон, отошла на обочину.
Когда последняя тележка с бревнами спустилась вниз, тронулись машины. Обгоняя всех, вперед вырвалась легковая машина, в которой сидел француз.
Хой шел по обочине, уставившись в землю. Страшная картина все еще стояла перед глазами. Ему хотелось кричать...
X
Казалось, история с листовками уже забылась, но брожение среди ханойских учеников продолжалось.
Как-то в кинотеатре на набережной демонстрировался американский фильм. Билеты на дневной сеанс стоили дешевле, и поэтому днем здесь бывали главным образом учащиеся. Незадолго до начала сеанса возле храма Киеу между вьетнамскими и французскими школьниками произошла драка. Дело было так. Несколько учеников из французского лицея Саро, привыкшие чувствовать себя в Ханое хозяевами, стали приставать к двум вьетнамским школьницам. Девушки со слезами на глазах пытались вырваться, но это было не так-то просто. Прохожие видели, что французы перешли границы всяких приличий, но не решались вмешаться. Тогда один из вьетнамских школьников бросился к одному из обидчиков, схватил его за ворот, и не успел тот опомниться, как на него обрушился град пощечин. Лицеисты бросились на выручку. Началась потасовка. Французы пустили в ход кастеты. Вьетнамского паренька оттеснили к фонарному столбу и стали избивать.
Кто-то крикнул:
— Ребята, французы нашего Кима бьют!
Из кинотеатра выбежала целая ватага вьетнамских школьников, но появилась полиция и драку пресекли. Французы поняли, что им лучше ретироваться. Кима отвели в ближайший дом, перевязали раны, и, когда прозвенел звонок, все отправились в зал.
Но вдруг во время сеанса в конце зала послышались возня, ругань и крики: «Бей французов!» Все повскакали с мест. Включили свет, но драка стала еще яростней. Служащие пытались вмешаться, но ученики закрыли дверь. Когда прибежали полицейские, в зале среди опрокинутых кресел осталось лишь десятка два избитых французов.
На следующий день после уроков на улице снова произошла стычка вьетнамских школьников с французскими лицеистами. На этот раз в драке участвовали старшеклассники из частных ханойских школ. Они решили как следует проучить лицеистов. С этого дня драки происходили чуть ли не каждый день.
Комнаты частного общежития, где жил Хой, были похожи на растревоженный улей. Здесь все время шли какие-то совещания. Ким еще ходил с забинтованной головой. Толстогубый Бан раздобыл кастет и теперь постоянно носил его при себе. Этот отчаянный мальчишка каждый день ввязывался в какую-нибудь драку.
Однажды Хой заметил возле своего дома двух учениц в белых платьях. Увидев Хоя, они смущенно покраснели, но одна из них набралась храбрости и спросила:
— Скажите, не здесь ли живет Ким из школы «Быой»?
— Здесь, но он приходит домой не раньше семи. А что вам нужно?
Девушки переглянулись.
— Вы не знаете, ему сейчас лучше?
— Да, лучше...
Видно, это те девушки, за которых Ким заступился. Уж не встретил ли он свою Киеу[35]?
— Если хотите, я передам ему все, что нужно.
Одна из девушек кокетливо улыбнулась.
— Передайте ему, что приходила Ханг, чтобы поблагодарить его и пожелать ему скорее поправиться, — сказала она.
Ханг залилась румянцем и незаметно толкнула в бок вероломную подругу. Девушки попрощались и ушли. Хой с улыбкой проводил взглядом две тоненькие фигурки.
Вечером, когда Ким вернулся домой, Хой отозвал его в сторону.
— К тебе приходили сегодня две хорошенькие девушки, — сказал он.
Ким удивленно поднял брови.
— Может, скажешь, что ты даже не знаешь, как их зовут?!
По-детски округлое лицо Кима вспыхнуло румянцем.
Хой шутливо взял его за ухо.
— Ну что, будешь отпираться? Они приходили поблагодарить тебя и пожелать тебе скорее поправиться.
Лицо Кима расплылось в довольной улыбке.
— Признавайся, когда познакомился с ними?
— А я не знакомился...
— Опять?!
— Правда, я их не знаю. Просто увидел, что французы пристают к девушкам, ну и вступился за них. Потом только узнал, кто эти девушки.
В общежитии стали появляться какие-то незнакомые люди. Однажды вечером раздался стук в дверь. Потом кто-то повернул дверную ручку и в щель просунулась голова. Это был мужчина в очках, с огромной лохматой шевелюрой и трубкой в зубах.
— Бан дома? — тихо спросил он.
Странному гостю на вид было лет тридцать, но он был такой щуплый, что широкий европейский костюм болтался на нем как на вешалке. Из-за тонкой шеи с острым кадыком взлохмаченная голова казалась еще больше. В руках он держал палку, зажав под мышкой несколько толстых книг.