Лето 1769 года прошло в новых съемках. Была описана вся Алеутская гряда. И это были первые плавания европейцев в юго-восточной части Берингова моря. Кук тогда еще грелся в водах Новой Зеландии, Лаперуз вообще был всего лишь строевым офицером в европейском французском флоте.
Увы, даже Жюль Верн в своей толстенной «Истории великих путешествий», посвятив полторы страницы экспедициям Беринга и Чирикова, далее сообщает: «Путь был найден. По нему настойчиво устремились авантюристы, купцы, моряки. Совершенные ими открытия относились главным образом к Алеутским островам и Аляске».
И все!
Андреян Толстых, Василий Шилов и их товарищи были купцами и отличными мореходами, но авантюристами они не были уже потому, что были родом из основательных российских мест.
Толстых был — да, купцом, но отнюдь не стяжателем, а скорее — мечтателем. Он искал неведомые земли, спасал потерпевших крушение товарищей и плавал на собственном судне с названием, говорящим о хозяине больше романов — «Андреян и Наталья»… Это имя корабля, пожалуй, уникально и по конструкции, и по выразительности, и — по силе взаимной любви…
Иван Коровин и Иван Соловьев уже в первых своих строках своих «репортов» давали объяснение цели своих походов, и это были не авантюрные цели и не мелочные побуждения своекорыстных купчишек.
Ссылаясь стандартно лишь на «ея императорскаго величества указ из Камчатской Большерецкой канцелярии от такого-то числа», далее они писали о своих задачах схоже, но каждый своими словами…
И я, уважаемый мой читатель, вчитываясь в эти строки, написанные отнюдь не мастерами художественного слова, поражался их простому величию и…
И вдруг ощутил прилив мгновенной, распирающей грудь гордости за нашу Россию, простые сыны которой могли выражаться так державно в силу русского чувствования и естественного русского патриотизма.
Ведь не прапорщик Шмалев диктовал им эти слова, а сами их души и сердца…
Зачем уходил в бурный холодный океан Иван Коровин? А вот зачем:
«для распространения Российской ея императорского величества империи и уповаемой государственной пользы к приращению высочайшего ея императорского величества интереса, к приведению в подданство под высоко самодержавную ея императорского величества руку живущего на сысканных морских островах неясашного народа в ясашный платеж, а особливо и ко изысканию некоторых полезно подобных к государству прибытков…»
Иван же Соловьев писал: «для искания полезно добраго, к ползе государства, к распространению Российской ея императорского величества империи интереса, к промыслу зверей и для обыскания незнаемых островов и на них живущих неясашных народов приводу под высокосамодержавную ея императорского величества руку…»
А Петр Креницын и Михаил Левашов? А их офицеры и матросы? Они были настоящими моряками и русскими-патриотами, но и они авантюристами не были. Однако они шли к новым землям, открывали их для России и готовы были идти от них к землям еще не открытым.
В 1770 году перед новым походом произошло несчастье… Креницын утонул в реке Камчатке — опрокинулся челнок. Заменив старшего товарища, дело экспедиции довел до конца Михаил Левашов.
Заметим, что все это было за восемь лет до появления в северных тихоокеанских водах первой европейской экспедиции сюда — экспедиции Кука, за пятнадцать лет до второй — экспедиции Лаперуза и за двадцать с лишком лет до плавания Ванкувера.
Вернувшись 22 октября 1771 года в Петербург, Левашов был сразу произведен Екатериной в капитаны 2 и 1 ранга. Остался доволен им и Павел, назначил командиром корабля «Борис и Глеб».
Но жизненных сил у Миши Левашова хватило лишь на Алеуты. В 1773 году тридцати лет от роду он скончался. Вечная ему слава и светлая память!
ЕСЛИ мы посмотрим на карту, уважаемый мой читатель, то увидим, что трудами Креницына, Левашова и их соратников-подчиненных Россия завершила создание своего могучего — в потенциале — геополитического бастиона на восточных рубежах.
Берингово море фактически становилось Русским морем. По-хозяйски распорядившись этими, исторически оправданными и законными нашими приобретениями, мы, «имея Сибирского океана оба концы и положив на то уже знатные иждивения», могли бы войти в XIX, а затем — и в XX век «с добрыми успехами».
Во второй половине XVIII века к тому вроде бы и шло…
Идейную базу дали Петр и Ломоносов, верховная власть была настроена соответственно. В чем проблема? Работайте, друзья!
Увы, огромность расстояния от столицы до «театра геополитических действий» создавала огромные же трудности в реализации любых идей — пусть даже и самых насущных.
Требовались люди, которых не надо понукать и подталкивать, которые были бы без приказа предприимчивы и инициативны.
И такие люди нашлись. А лидером и знаменем их стал Григорий Иванович Шелихов.
Глава 2
Эпоха Григория Шелихова, ее «подколодные» «камни» и «Предтеча» Франсиско де Миранда
Григорий Шелихов родился в 1747 году в местах донельзя русских и донельзя сухопутных — в городе Рыльске Курской губернии. Разбирался в мехах — ими торговал отец.
В 1773 году, в двадцать шесть лет, Шелихов поступает на службу к иркутскому купцу Ивану Голикову, а через два года, уже как его компаньон, организует с ним и его племянником Михаилом купеческую компанию для пушного и зверобойного промысла в Тихом океане и на Аляске.
Капитан Кук Аляску тогда еще и в подзорную трубу не видал…
Через шесть лет, в августе 1781 года, Шелихов и Голиковы учреждают прообраз будущей Российско-Американской компании — Северо-Восточную компанию. Затем Григорий переезжает из Иркутска в Охотск, строит три галиота (флагман — «Три святителя») и вместе с женой, двумя детьми и двумя сотнями работных людей отправляется на Аляску.
Его «шелехиада» длилась пять лет… Он бороздит Бобровое-Берингово море, промышляет зверя, организует исследования — от Алеут до Курил, в 1784 году ставит на острове Кадьяк первое постоянное русское поселение на американской земле, обучает местных жителей ремеслам и земледелию…
В 1786 году его люди ставят крепости на острове Афогнак у юго-восточных берегов Аляски и на аляскинском полуострове Кенай.
А в 1789 году по его приказу границы Русской Америки обозначаются пятнадцатью металлическими знаками…
Державин назвал Григория Ивановича русским Колумбом. Что ж — по заслугам и по значению!
Собственно, Шелихов реализовывал программу Ломоносова, хотя и вряд ли был с ней знаком. Он не просто «срывает деньгу», не противопоставляет промысловую и колонизаторскую деятельность деятельности исследовательской и цивилизаторской, а проводит их в единой связке. Он даже разрабатывает план деятельности миссионерской. Позднее этот план будет реализован православными монахами, и — весьма успешно. Православных на Аляске есть немало даже в XXI веке.
Кто-то может заметить, что примерно так, как Григорий Иванович, поступали и голландские, и английские негоцианты. Так, да не так! Европейцами двигала в первую очередь корысть, ну и уж во вторую — национальная спесь.
Шелихов радел о пользе государства, и двигала им — в первую голову — национальная гордость.
Разница, думаю, есть…
Вот передо мной его портрет… Умный, внимательный и одновременно открытый взгляд, красивое, интеллектуальное, располагающее к себе лицо, ладно сидящий европейский костюм, кружевной галстук, маленький парик.
Личность, натура заявлены вполне. И видно, кроме прочего, что, говоря языком современным, был Григорий Иванович «человеком команды». Да и могло ли быть иначе, если среди его сотрудников и сподвижников были такие выдающиеся организаторы, как Михаил Матвеевич Булдаков, Александр Андреевич Баранов, Николай Петрович Резанов? О всех них я потом расскажу.
А в морских соратниках у него были такие выдающиеся, опытные мореходы, как подштурман Гавриил Логинович Прибылов (его именем Шелихов назвал острова, Прибыловым открытые), как немного известный уже нам Герасим Григорьевич Измайлов…