Выбрать главу

Перечитывая эти документы недавнего прошлого, трудно поверить, как при всей совокупности тяжелых обстоятельств уцелела Русская Армия. Один неправильный тон, одно чуть заметное колебание могли испортить все дело и закончить эпопею славной борьбы позором нового разложения и дезорганизации.

Но тон был дан сверху – и этот тон оказался правильным. Он был понятен – и он единственный был приемлем, потому что все действительно ощущали, что между «Новороссийском и Севастополем» – громадная разница.

Вместо развала и упадка корпуса Галлиполи и Лемноса не только не разлагались, но духовно росли и укреплялись.

Я не буду говорить здесь о тех страданиях, которые испытывали лемносцы, и о тех духовных достижениях, которыми по праву гордятся галлиполийцы; эта эпоха имеет свою, уже достаточно обширную литературу. Осторожный и скрытный генерал Абрамов6 и железный, волевой «творец Галлиполи» генерал Кутепов войдут в историю этих лет, со своей яркой индивидуальностью, а порой – и с красивыми легендами, окружающими эти имена.

Моя задача – дать в этой книге только некоторые штрихи, может быть доселе неизвестные, и, потушив в себе невольное пристрастие к дорогим воспоминаниям и дорогим именам, посмотреть на Галлиполи и Лемнос с того птичьего полета, когда даже высокие храмы кажутся небольшими хижинами. Но с этой высоты теряется лабиринт улиц, вырисовывается общий план, видны дороги, которые загораживались строениями, видны строения, которые загораживались деревьями. С этой высоты – каждое здание получает свое место, свой смысл, свою роль в общем плане.

В Галлиполи и Лемнос попал голос Главнокомандующего не напрасно. Как в хорошем резонаторе, отразился он в тысячах людей, возбудил их дух, их самодеятельность, заставил поверить в себя, осознать свои силы, обрести великую радость человеческого единения.

И это новое, что зарождалось на дарданелльских берегах, шло обратно, в Константинополь, к сердцу Русской Армии, и давало Главнокомандующему новые силы для борьбы. А борьба была каждый день и каждый час.

Сохраняя всеми способами Русскую Армию от распыления, протестуя против перевозки отдельных людей, без плана и подготовки, на неизвестные условия жизни в Бразилии, оберегая против агитации «возвращенцев», Главнокомандующий уже в декабре 1920 года ясно видел необходимость расселения армии по различным странам и начал соответственные переговоры.

В первую очередь стояли, конечно, славянские страны: Королевство С.Х.С. и Царство Болгарское. Но было совершенно несомненно, что расселение по этим странам встретит очень большие препятствия. И в Болгарии и, главным образом, в Сербии было расселено уже достаточное число гражданских беженцев, предшествовавших эвакуаций. Поэтому переговоры о размещении частей велись также с Чехословакией, Грецией, Венгрией – и даже самые незначительные возможности не были упущены из виду. С японским военным представителем, майором Такахаси-сан, велись переговоры об отправке уроженцев Сибири на Дальний Восток в распоряжение дальневосточного правительства. С согласия старшин кумыков, кабардинцев и осетин (которых насчитывалось в наших лагерях до 500 человек) было возбуждено в декабре 1920 года ходатайство перед правительством Грузии о возвращении их на родину. Были попытки устроить некоторое количество инвалидов в Афонских монастырях. Но все эти переговоры не противоречили главной цели – сохранению армии.

Переговоры с Грецией и Чехословакией не дали должных результатов. Российский посланник в Афинах г. Демидов телеграфировал, что, несмотря на сочувствие Короля Эллинов, едва ли можно рассчитывать на удовлетворительные результаты вследствие начавшейся войны с кемалистами. В Чехословакии, несмотря на благоприятное общественное мнение и горячую поддержку верного друга русских К.П. Крамаржа, вопрос – как, впрочем, и повсюду – встретил большие осложнения вследствие отсутствия соответствующих кредитов. Отправка на Дальний Восток отпадала, так как Япония, в принципе отнесясь благоприятно, дала понять, что это может быть осуществлено только общими усилиями великих держав, а 17 июня 1921 года верховный комиссар Японии Ушида уже официально, в любезных дипломатических выражениях, сообщал об отказе от транспортирования намеченной партии в 4000 человек. Оставалась одна надежда – на Сербию, Болгарию и Венгрию. Между тем положение русских частей становилось трагическим.