В Пензенской губернии пытались избавиться от «живущего на детях» крика, вешая их рубашки и крестики на дерево, растущее у почитающегося целебным родника, — мол, святая, живая вода очистит от криксы.
Зори, Вода и Земля, которых в заговорах называли по именам, всегда были связаны с ночными духами. Например: «Встану я, раб Божий (такой-то), благословясь, пойду перекрестясь, из избы в избу, из дверей в двери, из ворот в ворота, под восток, под восточну сторону; под восточной стороной ходит матушка утренняя заря Мария, вечерняя заря Маремьяна, мать сыра земля Пелагея и сине море Елена. Я к ним приду поближе, поклонюсь им пониже: «Ты матушка заря утренняя Мария и вечерняя Маремьяна, приди к нему, рабу Божьему, ко младенцу, возьми ты у него полунощника и щекотуна из белого тела, из горячей крови, из ретивого сердца, изо всей плоти…» Новгородские крестьяне просили, называя мучительниц по времени: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Заря-заряница, заря, красная девица, возьми криксы и плаксы, денны и полуденны, нощны и полунощны, часовы, получасовы, минуты и полуминуты от раба Божьего (такого-то)». А жители Саратовской губернии называли пуговорила: «Петух-хрип, возьми с младенца Ивана крик, а ему дай сон». Можно было обратиться и к курам. В таких случаях говорили: «Куры рябые, куры серые, куры черные! Возьмите свои криксы от крещеного, молитвенного раба Божьего младенца (такого-то), отдайте наш сон».
Считалось полезным прямо в курятнике искупать ребенка, а снятую с него рубашку там и оставить. Болезни при этом смывались и оставались в мокрой рубашке, которая доставалась курам.
На Орловщине при этом произносили трижды такие слова: «Уж вы куры, петухи. Возьмите свои криксы от младенца Ивана. Глазные и денные, полуденные и ночные. Аминь». После этого необходимо было три раза плюнуть на землю и трижды дунуть в лицо малыша. А в Смоленской губернии, перед тем как переодеть ребенка в свежую рубашку, говорили еще: «С гуся вода, а с младенца (такого-то) худоба». С тех пор и существует пословица «как с гуся вода», то есть — все нипочем.
Можно было и не дожидаться утра, а подняться всем домашним и постараться прогнать криками «шугу» ночницу. Отсюда слово «шугать». Владимир Даль поясняет: «шугать — пугать, гонять» и сообщает, что криком «шугу!» прогоняли хищных птиц от дома. Шугаем называли чучело в огороде.
Лечили еще и так: под колыбель больного ребенка ставили чашку с водой, поперек чашки клали нож, а на нож — петлю из суровой (обязательно небеленой, льняной) нитки с приговором: «Вот тебе, ночная ночница, злая мученица, вода — захлебнуться, острый нож — заколоться, петля — задавиться!»
В Архангельской губернии если ночницы беспокоят младенца мальчика, то брали специально сделанные стрелку и лучок и, втыкая в колыбель, приговаривали: «Вот тебе стрелка и лучок, играй стрелкой и лучком, а не нашим дитем!» Если больна была девочка, то вместо маленьких лука и стрелы клали прялку, кусочек кудели и веретешко. При этом говорили, обращаясь к ночнице: «Пряди, а не дитем играй».
Или, чтобы избавить ребенка от бессонницы, клали к нему в люльку краюшку хлеба, цветок чертополоха, косточку из головы поросенка или рыбы (такую косточку называли «сон»; она должна была иметь фигуру старинной серебряной копейки, то есть быть овальной, а не круглой).
Согласно вологодским поверьям, причиной детской бессонницы была прежде всего беспокоящая младенцев «щетинка», которую подбрасывает ночница. Она не давала ему покоя, заставляла ворочаться и плакать. Чтобы от нее избавиться, знахарка сперва обмывала ребенка, а затем парила, приговаривая при этом: «Я мою и парю от ночника, от полуночника, от двоезубого, от троезубого, от двоеглазого, от троеглазого, от девки-пустоволоски». (Под двое- и троезубыми, то есть с зубами в два и три ряда, подразумевались колдуны; двое- и троеглазый — колдун с двойным или даже тройным зрачком; девка-пустоволоска, то есть с непокрытыми волосами, — русалка, доможириха или иная нечисть женского пола.) По окончании обряда знахарка смазывала малыша слюной, смешанной с квасцами.
В Вологодском крае знахарка входила в баню с ребенком, а мать оставалась в предбаннике. Когда старуха начинала приговаривать «парю, парю», мать должна была спросить у нее из-за двери: «Кого ты паришь?». — «Полуношника», — отвечала бабка. А мать говорила на это: «Парь его гораздо (то есть сильно), чтобы прочь отошел, да век не пришел».
Другие ночные духи
Полуночник — мужской дух. Считалось, что это тень отцеубийцы, который, не найдя успокоения после смерти, продолжает возвращаться к месту своего преступления. Если поставить крест на том месте, где он покоится, то ходячее привидение перестанет беспокоить живых людей.
Поманиха — еще один женский ночной дух, привидение. «Манить» означает «чудиться, казаться, уводить за собой». «Манящие» существа могут появляться практически всюду, особенно после захода солнца и в полночь. По поверьям Печорского края, поманиха — привидение в доме, напоминающее домового.
Мокуша (мокоша) — дух в облике женщины, появляющийся в доме, на подворье; знахарка, колдунья. В Олонецкой губернии говорили: «Ох, мокуша остригла овец!» Для жителей Вологодчины мокуша — женщина с большой головой и длинными руками. Появляясь в избе по ночам она подобно кикиморе, прядет оставленную без благословения кудель.
В XVI веке и ранее, в Древней Руси, мокушей именовали знахарку, колдунью. По своему облику и «занятиям» мокоша схожа с кикиморой и Марой — это прежде всего «божество-пряха», от нее зависят судьбы обитателей дома. Это жалкое создание — все, что осталось от былого величия богини Мо-коши, которая была помощницей женщин в их нелегких домашних заботах. Позже Мокошь как бы разделилась надвое, согласно двойственной женской природе. С одной стороны, в народных верованиях она так и осталась домашней помощницей. А с другой — в православии стала ассоциироваться с Параскевой Пятницей (ей приносили жертву, бросая в колодец кудель и пряжу) и даже с самой Богородицей.
Мокруха — дух в облике женщины, появляющийся в доме. Она упоминается в поверьях Новгородчины и Вологодчины. По своему облику и характеристикам схожа с мокошей, кикиморой, Марой. Это дух, который появляется в избе по ночам. И в названии, и в описаниях мокрухи подчеркивается ее связь с водой: по поверьям, она всегда оставляет мокрое пятно на том месте, где сидела.
Двенадцать лихих сестер
В народных верованиях лихорадка, или лихоманка, — это болезнетворный женский дух. Их, согласно поверьям, двенадцать: трясучка, гнетуха, желтуха, бледнуха, ломовая, маяльница, знобуха, знобилка, ворогуша, невея, синяя, безыменная. Много было и других названий для лиходейных женских духов. Существовало предание, что будто бы, когда дочери Ирода пришли на могилу Иоанна Предтечи, внезапно разверзлась у них под ногами земля и поглотила их. С тех пор, дескать, Иродовы дочери и служат Сатане, и он посылает их мучить людей. Существовали и другие рассказы на эту тему. Скажем, такой: «Однажды Иоанн Креститель шел по дороге и повстречался с семьюдесятью семью девицами. Все они были одеты в дорогие платья, а Иоанн Креститель был одет только в верблюжью шкуру. Увидели это семьдесят семь девиц и принялись насмехаться над Иоанном Крестителем. Тогда он остановился и спросил их: «Что вы за девы и куда идете?» На это девы отвечали, что они — дочери царя Ирода и идут купаться. Иоанн Креститель сказал им: «За то, что вы надо мною насмеялись, будьте вы, анафемы, трижды прокляты! И пусть в вас вселится болезнь, которая будет вас трясти, корчить, ломать, знобить, сушить. И где только вы ни появитесь, от вас все люди будут болеть, и будут проклинать вас. Не умрете вы до скончания века и будете невидимо ходить меж людей и мучить их; люди же будут вечно за то вас клясть».
В русских народных поверьях XIX–XX веков прослеживаются представления о двенадцати пятницах, предшествующих большим годовым праздникам. Почитание двенадцати пятниц связано с почитанием Параскевы-Пятницы, древней Мокоши. По поверьям, для избавления от лихорадок необходимо поститься в пятницу, предшествующую Троице или Успению, или вообще каждую пятницу: «Кто постится по пятницам, у того лихорадки не будет никогда».