— Нет, прошу вас, им. надо объяснить… — непроизвольно привстал с места Климов.
— Решение окончательное, — отрезала генерал Винник. — Мы хотим предоставить Белоброву еще один шанс. Противник поделился с нами технологией, как его можно вырубить. Господа, объясните майору…
Два господина в синей униформе подошли к Климову. Один из них достал из кармана небольшую плоскую коробочку. В коробочке лежал непонятный квадратик — Климову показалось, что это старинная марка.
— Полоска биоткани, — объяснила Винник, видя замешательство Климова. — Рассасывается без следа при контакте с кожей. Пропитана раствором, созданным на основе ДНК Белоброва. По сути, это яд, который подействует только на него. Яд не убьет его, лишь мгновенно усыпит на несколько дней. Полоску надо приклеить к коже при прямом контакте с человеком, например, пожав ему руку. На вас ткань не будет реагировать. Подчеркиваю, это последний шанс не только для Белоброва, но и для вас, майор. Разумеется, в том случае, если вам все еще нравится работать в компании «Война и мир».
Надоела эта клонированная кукла Наими. Из-за «межличностной аллергии» так и не решился познакомиться с натуральной, нормальной женщиной. Кислородный душ — сплошное надувательство. Вместо санитарного пара куда как лучше было бы утром встать под поток свежей прохладной воды, чтобы кожа горела от животного восторга. Органический завтрак, если задуматься, тоже полная туфта — на вкус бумага бумагой. От поездок в скоростном лифте уши закладывает. Кабинет — как кладовка. «Война и мир» ворочает миллиардами, а на офисных площадях экономит. От сканера собственные мозги болят. И потом — так ли важно знать, что происходит в головах других людей? Пусть каждый со своей начинкой разбирается сам.
Его жизнь не такая уж правильная, если мысленно взять беспощадный микроскоп, чтобы рассмотреть все детали. Все винтики и шестеренки смазаны, начищены, подогнаны, работают отлично. Но в идеальном порядке дней отсутствует нечто важное — вещь, за которую не жаль и жизнь отдать. Ничего святого. Ничего, что хочется назвать своим.
Климов неожиданно захлебнулся детской обидой. Вида не показал, унял приступ. Напротив сидела генерал Винник, высматривая в покорном подчиненном скрытые изъяны и грехи. Возможно, она пыталась внушить ему позитивные установки. Винник не поленилась лично сопровождать его до Малых Силков, словно не верила, что Климов долетит до места без фокусов. Очевидно, женская интуиция все же существует, даже у генералов в юбке. Вездеход скользил над кронами деревьев, филигранно обходя рвущиеся из общей массы вершины. Совсем как он скользит по жизни, огибая острые углы, прикрываясь своей аллергией.
Винник вложила ему в ладонь полоску биоткани и выдала последние наставления:
— Включите сканер. Это поможет продержаться. Сразу пожмите Белоброву руку, пока не успел считать ваше волнение, и назад. Дальше мы сами разберемся.
Она сдала Климова на руки лейтенанту Гаврилову, который должен был возглавить боевую группу в несостоявшемся сражении. Гаврилов — звезда последних войн, отличник боевой подготовки, один из самых перспективных сотрудников компании — проводил Климова до звонкой речки, за которой начинались первые дома Малых Силков.
— Дальше Белобров нам не велел ходить, а то убьет, — весело объяснил он. — Чудной мужик. Вкопал по периметру деревни квантовые стингеры. Мы все рассмотрели. А в огороде у него электромагнитный излучатель. Бедный. Думает, это спасет. Вот мы к вечеру уйдем — и на рассвете все достанется врагу.
Климов, горбясь, нехотя перешел речку. Это несложно, когда воды едва за щиколотку. Он оглянулся, поискал глазами Гаврилова, но того и след простыл. Климов раскрыл ладонь и сильно дунул на полоску биоткани. Пропитанная ядом материя взметнулась вверх и тут же с элегантного разворота легла в воду, чтобы затеряться среди обкатанных рекой камней.
На крыльце своего дома Петр Белобров сосредоточенно строгал ножичком корявую деревянную ложку. На кухне его жена гремела посудой. Пахло теплым творогом и зрелой листвой. Спелое, как яблоко, лето падало в руки молодой осени.
— Принес новые предложения от компании? — хмыкнул Белобров.
— Больше предложений не будет. Компания договорилась с противником. Малые Силки сдадут. Наши формирования к вечеру снимут. Завтра противник разнесет поселок. Они уже здесь, за восточной сопкой. Еще не поздно уйти. Подумай.
— Зна-чит, бу-ду во-е-вать, — по слогам констатировал Белобров. Он поднял голову от работы. — Что-то еще?
— Хочу попроситься на ночлег. Будет лишняя пристройка? Подышу свежим воздухом, вылечу аллергию.
— Оставайся, если не боишься шума, — просто согласился Белобров.
— Больше не боюсь. Научишь обращаться с оружием? Честно говоря, сколько в компании работаю, а воевать никогда не пробовал, — Климов присел рядом с Белобровым.
— Все бывает в первый раз, — Белобров снова углубился в работу.
— Ты в курсе, что они дезактивировали половину вживленных в тебя устройств?
— Но половина осталась. Прорвемся.
Перед закатом на дороге, ведущей к дому, появился лейтенант Гаврилов.
— Не убивайте! Я — свой! — орал он во все горло, размахивая импровизированным «белым флагом» парламентера — к кривой палке был приделан гибкий экран карманного телевизора.
Белобров как раз обучал Климова обращаться с электромагнитным излучателем.
— Не надо его подпускать, — предупредил Климов. — Вдруг провокация? Это Гаврилов из компании, командует «нашими».
Белобров присмотрелся в сторону парламентера.
— Не похоже на провокацию. Я не чувствую.
Гаврилов аккуратно сложил у калитки «белый флаг» и вошел во двор.
— Гаврилов, что ты здесь делаешь? — хмуро спросил Климов. — Вы должны были уйти.
— Мы с ребятами посовещались и решили никуда не уходить, — Гаврилов снял шлем и почесал бритый затылок. — Мужик, говори, что делать, а мы подхватим.
— Гаврилов, ладно я… Я — конченый для компании человек, — улыбнулся Климов. — А вот тебя точно с работы уволят.
— Больно надо, — беспечно отмахнулся Гаврилов. — Я сам уволюсь. Воюем-воюем, а спроси — из-за чего? «Участок на Луне». Глупость какая-то. Надоело. Здесь хоть дом — все-таки святое. Не бойся, мужик, мы их близко к дому не подпустим. Теперь нам есть, за что воевать.
На рассвете противник пошел в атаку. К полудню все было кончено. Дом не пострадал. На веранде Белобров и его бойцы, порядком уставшие, но не остывшие от победы, сели пить чай.
Как там обстоят дела в Бычьем Роге или на Луне, им было решительно наплевать.
Елена Первушина
КОНЦЕПЦИЯ САМОУБИЙСТВА
Труп лежал посредине хижины, рядом с гамаком. Занавеска, разделяющая хижину на две неравные части, была отдернута. Труп сжимал в руке пистолет, как будто убитый последним усилием воли вцепился в убийцу, то ли пытаясь отвести оружие от своего виска, то ли желая сохранить решающую улику. Под головой расплылось и застыло темно-красное пятно. И что хуже всего — труп был человеческий.
Риджини постоял в дверях, принюхиваясь. Пахло кровью и сталью, человеческими экскрементами, мочой, потом и семенем. И алкоголем — точнее, пальмовым вином из стоявшей на столе бутылки. Рядом лежал опрокинутый стакан. Всего один — это первое, что насторожило Риджини. Он подошел к трупу, шаркая когтями по сплетенному из лиан настилу. Заглянул в искаженное лицо. Наклонился и обнюхал пистолет — но тщетно, запах убитого надежно перебивал запах убийц. Выпрямился, увидел записку на столе и позвал:
— Реджини!
Она возникла в дверном проеме — юное узкое лицо с миндалевидными глазами выглядело испуганным, мех на загривке взъерошился; она раздувала ноздри, силясь понять, что тут произошло.